Федяй вел нас какими-то окольными тропами вдали от трассы. Аномалий вокруг было не так много, артефактов — ни одного, а мутанты почему-то обходили нас стороной. Проводник что-то бормотал впереди, позади меня шел Карташ, за ним Рус, а замыкал нашу колонну Васян.

— Недавно слышал о том, что какой-то сталкер дошел до Монолита, — бормотал Федяй. — Чертов идиот… Дальше «Выжигателя» небось не зашел, мозги ему поджарило, а он говорит, что в Саркофаг пришел. Его в баре отпинали и бросили на улицу.

С кем он говорит? Бормочет впереди, ни к кому особо не обращаясь. Я все равно слушал его вполуха, никакая информация, особенно касающаяся Зоны, лишней не будет.

— И этот идиот даже не смог назвать количество атомных реакторов на ЧАЭС, — продолжал Федяй. — Мать твою, да он даже не смог ответить на простой вопрос: «Какой энергоблок на ЧАЭС рванул?»! Да четвертый же! Да ну его… Еще долгожитель называется…

— Долгожитель? — спросил вдруг Васян. — Японец что ль?

— Сам ты японец, — буркнул проводник. — В Зоне долгожители это те, кто прожил хотя бы лет десять… А я знаю одного, кто тут еще со Второй катастрофы.

— Кто это? — поинтересовался Рус.

— Эх вы… легенд Зоны знать надо, — проворчал Федяй. — Лесник это, хороший мужик. А тот сталкер, который до Саркофага типа добрался известный хрен, Фугасом кличут. Ну его понять не сложно… он в аномалию попал месяц назад, с тех пор пьет. И пошел в Зону по пьяни, поэтому ему взбрело, что он до Монолита дошел. А этого делать нельзя, слышите, мальцы?

— До Монолита идти? — переспросил Васян.

— В Зону бухим идти нельзя! — сердито поправил проводник. — Да и вообще в Зону идти нельзя.

— А Монолит — это что вообще за хрень? — не выдержал я.

Новички не ответили, Федяй сплюнул и проворчал:

— В баре спросишь, тут не место рассуждать о нем.

Я оставил на заметку в одну из ячеек моей памяти расспросить о Монолите поподробней, а пока стал внимательней осматривать окрестности. Федяй замолчал, и наступила тишина, прерываемая лишь воем собак со стороны Свалки. Проводник насупился, его мрачное настроение мгновенно передалось всей группе.

Дальше шли в молчании. Через час мы вошли в тоннель, соединявший Кордон и Свалку. Он был в длину около километра и выходил в поселке Каменка, который, как и все пространство Свалки был завален мусором и всяким радиоактивным хламом. Туннель представлял из себя длинную трубу диаметром порядка двух метров и очень кстати пригодился сталкерам, которые не горели желанием идти через блокпост вояк на юге Свалки. Еще одна польза от этого туннеля — не нужно было взбираться по крутым холмам, разделявшим Кордон и Свалку.

Проводник включил фонарь и первым пошел по туннелю. Затем вошел я, за мной остальные. Наши шаги гулко отдавались в туннеле, эхо уходило далеко вперед.

Впереди вдруг послышалось рычание, затем Федяй что-то крикнул и вскинул автомат. Короткая очередь АКМа, прогрохотав, сбила с ног огромного черного пса и на миг осветила туннель. И снова наступила тишина и тьма, разрываемая лишь лучом федяевского фонаря.

— Чернобыльский пес, — пробормотал сталкер. — Нам повезло, что выстрелил я раньше, чем он бросился. А то капец мне настал бы. А без меня — и вам. Расплодилась всякая хрень, — добавил Федяй.

Туннель мы пересекли быстро, больше никаких тварей не встретив. Свалка предстала пред нами во всей красе (хотя, скорее, некрасе). Груды хлама громоздились на высоких, поросших бурьяном холмах, кое-где виднелись маленькие озерца, вступив в одно из таких, наверняка получишь добрую сотню рентген. Остовы машин, вертолетов, грузовиков и прочего торчали отовсюду, некоторые машины были наполовину погружены в землю, на них были уставлены еще машины.

Каменка находилась метрах в ста от выхода из туннеля, а в паре десятков метров от нас было кладбище брошенной техники, из которой выделялся рухнувший военный вертолет. «ПАЗики», «ЗИЛы» и прочее чудо советской техники уже который год ржавели под открытым небом. Федяй остановился, окинув взглядом кладбище. Ему явно что-то не понравилось, показалось мне. И Федяй повел нас к поселку.

Каменка была наполовину разрушена, многие дома погребены под землей, полусожжены и разграблены, а то, что осталось — продувалось ветром через сквозные отверстия в стенах, оставшихся после многочисленных перестрелок. Как я уже убедился сам, перестрелки в Зоне — неотъемлемая часть жизни внутри Периметра.

Дождь барабанил по земле, на севере слышались короткие автоматные очереди, выли псы — все шло своим чередом.

— В общем, мужики, немного прогуляемся и отправляемся на север, — сказал Федяй. — Сразу предупреждаю: руками ничего не трогать, далеко не ходить, если что — звать на помощь и возвращаться ко мне по первому приказу. Если что-нибудь увидите подозрительное — зовите меня. Обнаружите артефакт — сами не берите, позовете меня.

— А как выглядят артефакты? — поинтересовался Васян.

— Ну ты сказанул, нах, — влез Рус. — Они ж все разные, в натуре.

— Все, расходимся.

Я медленно побрел к центру поселка, держа одну руку на рукояти обреза. Карташ пошел куда-то в сторону, тщательно всматриваясь во все вокруг, Рус и Васян побрели в другую сторону. Федяя, кажется, мало интересовало собирательство, и он уселся на еще целую деревянную скамейку.

Я оглядывал дома, всматривался в выбитые окна, все время ожидая увидеть, как оттуда высунется ствол автомата и начнет огонь. Так чаще всего и случалось в Африке, во время нашего пребывания там. Агрессивно настроенные революционеры частенько устраивали засады, засаживаясь в полуразрушенных домах.