Кстати, Стася и представить не могла, что бы она делала, если бы как-нибудь не дозвонилась тетушке!

Не стоит и пробовать представлять! Ей-богу!

– Да, да! Я здесь, здесь! – проорала она, откопав трубку в залежах полезных ископаемых своей сумки, брошенной в прихожей на пуфик.

– Я тебя отлуплю! – «поздоровалась» тетка громко. – И лишу наследства! Смерти моей хочешь? Мне вообще врачи рекомендуют воздерживаться, правда, не помню от чего, но рекомендуют же! А ты?

– Не шуми! Я осознала!

– Что с тобой случилось? Я звоню который раз, и ни один телефон не отвечает! Слава, ты в порядке? Ты где вообще?

– «Лучший способ ничего не узнать – настойчиво расспрашивать», – процитировала Стася.

– Вот что я тебе скажу, Слава: слишком ты начитанная. Девушкам это вредно. Более того – непростительно!

– Я так поняла, твое негодование иссякло?

– Нет. Кипит, но на малом огне. Ты жива, бодро отвечаешь, язвишь понемногу, из чего я делаю вывод, что ты в порядке.

– Я – да! А вот у Василия Федоровича инфаркт!

– О господи! – растеряла воинственность княгинюшка. – Живой?

Прижимая плечом к уху трубку, Стася подробненько рассказала о случившемся и о ходе спасательных работ, проведенных на пару с доктором Больших. Дорезала тем временем салат, выключила газ под сковородкой, накрыла себе стол для трапезы, понимая, что есть и разговаривать придется одновременно, так просто тетушка ее не отпустит, не разогревать же все во второй раз, да и дело привычное – трапезничать и разговаривать с Симой по телефону.

– Я правильно поняла, что этот «хороший человек» спит сейчас в твоей кровати? – заострила внимание на данном факте княгинюшка, не перебивая выслушав Стасю.

– Не могла же я его бросить! – оборонялась племянница.

– Господь с тобой! – праведно «испугалась» тетушка. – Такими кадрами разбрасываться преступно!

– Только ничего не выдумывай! – напряглась Стаська, заподозрив подтекст в теткиных словах. – Человек попал в трудные обстоятельства, а при этом бросился спасать Василия Федоровича, разве можно было не помочь?

– Ну разумеется!

Тональность утверждения осталась непонятной – не то скептицизм, не то полное одобрение проявленной племянницей человечности.

– Как, ты сказала, его фамилия?

– Больших.

Серафима помолчала.

– А ведь я его знаю! – наконец поразила княгинюшка заявлением. – Точно это он! Помнишь, когда Евгеньюшка попал в аварию и у него были страшные открытые переломы?

– Ну еще бы! Помню! – подтвердила Стася осторожно.

– Меня тогда врач, который принимал Евгеньюшку в больнице, отвел в сторонку и сказал: «Если хотите, чтобы он полностью восстановился, встал на ноги и не хромал, попробуйте попасть к доктору Больших». Я спросила, что, мол, он светило какое, профессор, а врач усмехнулся. Нет, говорит, простой доктор, молодой причем, без званий и степеней, но гений. И если вам кто и поможет, то только он, я сделаю все, что могу, но…

– Да ничего такого я не помню! – до глубины души возмутилась Стаська.

– А я тебя и не посвящала в детали, не до того было! Я подключила все свои знакомства, какие могла, и договорилась. Знаешь, поразилась, когда Евгеньюшку привезла на «скорой» в эту больницу, в которой гений-то работал. Простая районная больница, и вышел нас встречать высокий, большой замученный мальчик, по чьей-то там просьбе оставшийся после суточной смены специально, чтобы принять нас.

– Никакой он не мальчик, а здоровенный, так же замученный мужик с седыми висками! – недовольная «ничегонезнанием», капризно возразила Стаська.

– Так сколько лет прошло! Десять почти. Тем летом ты как раз госэкзамены выпускные сдавала. Неужели ты его не помнишь? Ты ж в больницу к Евгеньюшке ходила постоянно, сталкивалась наверняка с его лечащим врачом?

Стася старательно напрягла память. Больницу помнила, и дядю Женю, веселившего всю палату анекдотами и шутками, и как фломастерами разрисовывала его гипс цветочками и бабочками для «красивости и отдохновения глазу от белизны» по его просьбе. И как они втроем с Симой и дядей Женей тайно от медперсонала распивали шампанское за ее окончание университета и их застукала медсестра. А вот врача дяди-Жениного…

Ей стало совсем уж обидно и жаль, что она не узнала, не увидела его тогда.

– Нет, не встречалась я с врачом.

– Зато сейчас встретилась! Москва большая деревня, все друг друга если не напрямую, то через кого-то знают. О нем тогда легенды ходили. Этого Больших втихаря и к первым лицам цэкашным вывозили врачевать, если слухи не врут.

– Вывозить-то вывозили, но, как я понимаю, ни денег, ни наград и званий не давали. Правильно, зачем? Лечит себе и так докторишка! – неизвестно почему кинулась защищать Больших от несправедливости Стаська.