— Хуже всего, когда попадаешь в руки какой-нибудь девицы. Фу! Они вечно страдают и маются. При них не расслабишься, не рыгнешь за столом и не стрельнешь из рогатки по голубям. Ходишь, словно тебя в ящик заколотили. Вот как Гермиона Скоппендэйл. Более бестолковой девицы не встречал, а я перевидал их множество!

— Эй, не смей так говорить о Гермионе! Она моя троюродная… кажется, сестра!

— Да? Странно.

— Что — странно?

— Она похожа на безмозглого дрессировщика, а ты — на сливовый пудинг.

— Почему это я похож на пудинг?

— Без понятия. Гермиона и ее тетушка — сущие бестии. Хорошо, что старухи укатили, не то пришлось бы мне торчать в Янтарной Цитадели, как в тюряге. Но мне улыбнулась удача. Твоя Гермиона свалила за город, да? Теперь мы вдвоем. Двое мужчин, в чисто мужской компании. Можем расслабиться и расстегнуть пояса…

Я взирал на юное чудовище громадными глазами. Три дня! Три дня пролетят стремительно… Кажется, так выразилась Гермиона? Нет. Это будет три века невыразимых мучений. Ну ладно, сестрица, я тебе припомню!

Тристан подмигнул мне, чтобы ободрить.

— Не дрейфь, Браул. Мы хорошо проведем время! Мы — волшебники и сумеем себя развлечь. Правда?

Настало время решительных действий. Пока не поздно, надо было что-то предпринять. Для начала — поставить школяра на место.

За это я взялся немедленно. Точнее, схватил малолетнего злодея за руку и отволок его к креслу, где заставил сидеть как миленького.

— Во-первых! — грозно зарычал я. Пришлось вспомнить, каким я бываю во гневе. — Хоть мы и мужчины и, без сомнения, волшебники, мы не друзья! Мы не должны вести себя словно члены какой-нибудь шайки — плеваться и ходить, засунув руки в карманы. Понял?

Юный Профитроль захлопал глазами, не понимая, что это я такое несу.

— Во-вторых! Я не потерплю, чтобы ты поливал нехорошими словами Гермиону!

— А хорошими?

— Только посоветовавшись со мной!

— Ладно.

Он улыбался. Клянусь, этот демон в детской шкуре улыбался, точно василиск перед тем, как броситься на свою жертву.

— В-третьих! Ты не будешь разрушать мой дом, ты не будешь этого делать ни сознательно, ни нечаянно, как это часто у вас бывает!

— У нас?

— Дети всегда так: я нечаянно, я нечаянно! В моем доме, запомни, я скармливаю таких детей гигантским крысам, которые живут в моем подвале!

— Ух ты, а дашь посмотреть? Ну пожалуйста!

Я рассвирепел, мое лицо стало похоже на сливу, что доставило Тристану большое удовольствие.

— Не играй с огнем! — прошипел я. — Ты думаешь, ты самый умный?

— Да.

— Это возмутительно! Ты что себе позволяешь?

— Не кипятись, Браул. Эти штучки все равно со мной не проходят, — заявил Тристан, кладя ногу на ногу.

— Какие?

Не могу я долго оставаться злым и мечущим молнии. Такова уж моя природа. Таковы мы, мокрые полотенца и сливовые пудинги.

— Я бы сказал… воспитательные. Мне двенадцать лет, Браул, и с младых ногтей меня воспитывали все, кому не лень, понимаешь? Так что к сегодняшнему дню у меня выработался иммунитет!

— Да?

— Сто процентов!

— И ты хочешь сказать, что разрушишь мой дом и превратишь мою жизнь в кошмар?

— Постараюсь не разрушить, но гарантию не даю. Ты же знаешь современных детей. Избалованные, наглые, циничные. Им только удовольствия подавай. Возмутительно! Да?

Я сел в другое кресло, чувствуя себя опустошенным, словно бутылка вина, выпитая одним махом.

— Еще как возмутительно, — сказал Браул Невергор голосом, похожим на тот, каким говорит простудившееся умертвие.

— Ну вот. Сколько со мной ни бьются, ничего не выходит. Я все такой же, — сказал Тристан. — Меня боятся даже мои старшие братья, хотя они сильнее, выше меня и, несомненно, более искушенные в Искусстве. Дашь посмотреть на гигантских крыс?

— Нет. У меня нет крыс.

— Жаль. Обманывать нехорошо. Дети все понимают и не прощают этого.

Я помассировал виски и сообщил, что у меня болит голова. Это было правдой.

— Еще бы — ты кипятишься, словно котелок с картошкой. Нервы надо беречь. Хотя мы и чародеи, но и у нас они не железные.

Я уже не знал, кто в этом доме хозяин и кто к кому на самом деле поступил на попечение.

Тристан Профитроль снова подмигнул.

— И что ты намерен делать? — спросил я. — Когда ты планируешь сровнять мой дом с землей? Мне, понимаешь ли, хотелось бы упаковать кое-какие вещички. Так, мелочи, в основном речь идет о памятных предметах. Остальное можешь попирать ногами и превращать в пепел.