С другой стороны, своего согласия может не дать Гарния… Я уже не говорю о буре негодования со стороны моей волшебной родительницы. Ого-го!

Хорошо. Как говорила одна умная женщина, я подумаю об этом завтра!

Подкрепившись, я прошелся по своим владениям, взял шкатулку с пикси и убедился, что она надежно заперта. Пикси в плену вели себя смирно. Изнутри не доносилось ни звука. Поколдовав, я присобачил к шкатулке дополнительное заклятие, усиливающее замок, и положил вещицу в шкаф. Для этого, правда, шкаф сначала пришлось поднять и поставить на прежнее место.

Уф! Что дальше? А! Профитроль-младший. Его проблема стояла на повестке дня на первом месте, и надо было ее как-то решать. Будь это мой отпрыск или хотя бы племянник, я бы не моргнув глазом оставил хулигана в пузыре на недельку. Это послужило бы ему уроком и привило привычку размышлять над собственными поступками. Но я имел дело с плотью от плоти могучего Ойли Профитроля, а его детей нельзя наказывать, как всех других. Не знаю, какие меры принимаются в этой связи в поместье герцога, однако мне нельзя было рисковать.

Спустившись в лабораторию, я увидел, что Тристан спит. От нечего делать его молодой организм погрузился в мир грез.

Понимая, что выхода нет, и жалея об этом, я убрал пузырь. Тристан свалился на пол и за вращал глазами. Увидев над собой Браула Невергора, мальчишка замер в ожидании. Ждал батога? К сожалению, его не было.

— Ну? — спросил я. — Как ты смотришь на то, чтобы сделать несколько выводов из своего поведения? Безобразного Поведения, прошу заметить!

Юный волшебник стоял, потупив взор, и его щеки заливал кармин. Заодно я напомнил ему об обещании и нашем пакте, заключенном недавно. Прочел лекцию о высокой ответственности, какая лежит на отпрысках родовитых семейств, и социальном значении хорошего поведения. Я не особо рассчитывал на эффект — пригретые на груди змеи остаются змеями до конца своих дней, их повадки не могут измениться. Хорошо только, что мучиться мне с Профитролем-младшим недолго. С каким удовольствием я спихну его Гермионе — пускай воспитывает до посинения! Так я смогу прикокнуть двух зайцев — досадить моей сестрице и обеспечить Тристану хорошего надзирателя. Уж с ней-то малолетнему извергу трудно будет расслабить пояс и буровить прическу.

Мечты были сладостными, но расслабляться рано. Суровая реальность напомнила мне, что дом мой разрушен и требует к себе большого внимания.

— Ты сейчас же возьмешь щетку и пойдешь помогать Селине, — сказал я. — Ты приговариваешься к штрафным работам впредь до того момента, пока я не решу, что срок наказания истек. Понятно?

— Я сын герцога Гевейнского, — пробурчал Тристан.

— Если ты думаешь, что герцогским отпрыскам полагается только разрушать, то ошибаешься. — В моей руке появилась щетка, которую я телепортировал из другого конца дома, из кладовой. — Держи! Кстати, что ты собирался сотворить? Как лабораторию открыл?

— Шпилькой открыл, — ответил Тристан. Он был сейчас самым несчастным из детей Мигонии. — Замок никудышный.

— Зачем создал портал?

— Я не создавал, он сам. Я только… хотел поглядеть… очень скучно у тебя дома…

— Не верю. Ты просто мелкий пакостник. А если и дальше будешь так себя вести, то станешь большим пакостником. Тебя не будут любит в обществе!

— Ну и не надо! А ты сам таким не был? — съязвил Тристан.

— Нет. Может быть, только на сотую часть.

— Ага, так я и поверил!..

Тристан обвел взглядом то, что когда-то было местом, где я занимался магией.

— Хорошая была лаборатория. Я думал немного попрактиковаться, нам настоятельно рекомендуют делать это на каникулах.

— Если дело в этом, дорогой друг, почему ты ничего не сказал мне? Мы оба волшебники, и, если бы ты попросил разрешения, мы бы, уверен, нашли общий язык… Ага, понял, ты не привык просить? Уверен, что все равно откажут?

Бедный ребенок!..

«Бедный, бедный», — отозвался язвительный голос внутри меня. Не верь ни единому его слову. Он прямо сейчас вынашивает проекты новых злодейств.

— Я не хотел отвлекать тебя от важных дум, — сказал Тристан, но звучало неубедительно.

— Ну, так или иначе, ты нарушил два пункта нашего соглашения. Первое — не пакостить, особенно в моем доме. Второе — ни под каким видом не приближаться к лаборатории. За это ты и наказан! Селина ждет подкрепления, поэтому — вперед!

Тристан поглядел на меня, словно капризный принц. Краснота на щеках, в глазах — могучий пламень, какой обычно зажигается у тех, кто считает себя несправедливо обвиненным.

Профитроль-младший отбросил щетку и выпятил грудь.

Я ждал.

Чем пользуются в таких случаях экзекуторы, на которых возлагают ответственную миссию по наказанию герцогских отпрысков? Ремнем или розгами?

Дело в том, что я все меньше и меньше был склонен оглядываться на условности. Ну выше меня этот отрок по иерархическому положению, ну и что? Зад-то у него не из бриллиантов — точно так же опухнет, если применить к нему воспитательный инструмент.

— Я хочу есть! — заявил Тристан, первым нарушив молчание. — Если с этого дня я несчастный, несправедливо обвиненный узник тиранического режима, то требую, чтобы со мной обращались уважительно.