— Благодарю вас, сэр.— На ее гладком лбу появились едва заметные морщинки. Но попрощалась она вежливо.

Шэнк отер пот, поспешил к телефону и набрал номер своей специальной линии.

— Керби? Слушайте, сделайте что-нибудь с этой девчонкой. Понимаете, о ком я говорю? Через пару минут она направится в кафе. Сделайте же что-нибудь.

— А в чем дело? — спокойно поинтересовался Керби.

— Она черт знает как много слышала. Она вашу фамилию знает. Знает, что вы у меня работаете. Видела, как вчера вечером за ней следил ваш человек. Она не до конца поняла, в чем дело, но поговаривает о полиции. Так что сделайте что-нибудь.

— Моим способом?

— Любым,— выпалил Шэнк. Его нервы расходились.

В трубке щелкнуло. Шэнк сел и отер пот со лба. Он не знал, как обращаться с этой девчонкой. Она сбивала его с толку. Была ли она и в самом деле такой неискушенной, или, быть может, напротив, необычайно коварной для своего возраста? Или черт знает что еще! Но что же? Его бросало в дрожь.

— Едем за девчонкой,— приказал Керби Петерсону на другом конце провода.— В моей машине. Ты — за рулем.

Петерсон не мог понять, что стряслось.

— Шэнк в панике,— ответил Керби на его мысли.— Ее лучше запрятать подальше. У меня есть лачуга. Я покажу тебе на карте. Переправишь ее туда и будешь держать там, пока я что-нибудь не организую.

— О'кей, босс,— равнодушно ответил Петерсон.

— Или же,— рассуждал Керби, когда они сели в машину и Петерсон выруливал с обочины,— ты-то искусник. Может, ты знаешь, как заставить ее замолчать навсегда?

— Подумаем,— спокойно ответил Петерсон.

— К офису Шэнка,— командовал Керби. Он, казалось, был доволен.— И поднажми. Тебе придется заманить ее. Как ты это провернешь?

— Надеюсь, все будет в порядке,— заверил его Петерсон. Он поднажал, и машина, со свистом пули пролетев по улицам,

вылетев на обочину, застыла, как вкопанная. Керби выскользнул наружу. Он отошел в сторону, вынул из автомата газету и привалился к стене.

Что касается Петерсона, то тот не спеша вылез из машины и, отойдя от нее на несколько шагов, стал наблюдать за людским потоком, отфильтрованным вращающимися дверями. У него было задание, и он должен справиться с ним. Он просто уверен, что справится, однако не пойдет так далеко, как рассчитывает Керби. Девушка появилась буквально через секунду, и Петерсон ринулся к ней.

— Мисс Миллер?

Она остановилась и вскинула на него глаза.

— Да?

Вокруг них людской поток делился на две части. Петерсону казалось, что он с ней один на острове.

— Я бы хотел поговорить с вами,— сказал он своим обычным голосом. Он у него был податливый, сердечный. И убедительный.

— Я бы тоже хотела кое-что спросить у вас,— сказала девушка.

В жизни своей он не видел таких глаз, и сейчас, в свете дня, они попросту сбивали с толку.

— Тогда, прошу вас, давайте где-нибудь перекусим,— вежливо предложил он.— У меня здесь машина.

— Прошлым вечером вы мне солгали, — сказала девушка. Это было просто констатацией факта. Она даже не двинулась с места.

— Да, и я должен перед вами извиниться. Я хочу вам все объяснить.

— Олл райт,— весело сказала она.

— Отлично.

Он как мог искренне улыбнулся ей и коснулся ее локтя. Она позволила себе пройти с ним рядом три шага.

— Вам известно, как зовут меня, а я вот не знаю, как зовут вас,— сказала она.

— Петерсон, Джон Петерсон.

Рука его стала чуточку властней. Он наклонился, чтобы открыть дверцу машины.

— Что ж, будем знакомы,— сказала Сьюзен Миллер.

— Прошу вас, мисс Миллер, садитесь.

Спиной он чувствовал, что Керби не спускает с него глаз.

— Нет, зачем же, мистер Петерсон. Я не сяду.

Он заглянул в ее глаза и понял, что нужно действовать иначе.

— Поверьте мне,— тихо сказал он.— Так будет лучше для вас. Я пытаюсь…

— Я бы хотела знать, почему вы мне солгали.— Она не обратила ни малейшего внимания на его лепет.— И зачем вы шли за мной. И почему, если вы и в самом деле хотите со мной познакомиться, вы не сказали мне об этом вчера вечером?

— Я говорю вам об этом сейчас,— вспыхнул он.— Ну, прошу вас.

— Почему?

— Что — почему? — Он начинал злиться.

— Почему вы хотите со мной познакомиться?

— Разве это не понятно? — Петерсон знал, что при этом на его физиономии распустилась глупая, сентиментальная улыбочка. Его сознание разделилось на несколько частей: уж слишком много

ролей пришлось играть сразу. Он не знал, где теперь Керби и слышит ли он их разговор.

— А мне вовсе ничего не ясно.

Это было сказано звонко, и Керби не мог не расслышать.