Как уже было сказано выше, в 1582 г. последняя жена Ивана Грозного, Мария Нагая, родила сына Дмитрия. При царе Федоре, из-за происков Годунова, царевича Дмитрия и его родственников сослали в Углич. А 15 мая 1591 г. 8-летнего царевича нашли во дворе дворца с перерезанным горлом. Расследование посланного Борисом боярина Василия Шуйского установило, что Дмитрий, охваченный эпилептическим припадком, упал и сам наткнулся на нож, которым играл. Но многие этому не поверили, считая, что убийцы подосланы Годуновым, для которого сын Ивана Грозного был непреодолимым препятствием на пути к высшей власти. Со смертью же Дмитрия пресекалась династия Рюриковичей. По известиям иностранца Жака Маржерета, Борис, чтобы «отвлечь» москвичей, ошарашенных известием из Углича, приказал запалить Москву, потом деятельно тушил ее, а потом даже возместил убытки погорельцам. Вину за пожар свалили на Нагих, и Борис расправился с родственниками царевича по матери: двое из них попали в тюрьму, а саму вдовствующую царицу Марию постригли в Белоозере.

Был ли виноват царь Борис в смерти Дмитрия? Этот вопрос мучает историков не первое столетие. Сохранившееся следственное дело в Угличе и другие документы не дают оснований для окончательных суждений. Одни историки полагают, что к смерти Дмитрия Борис не причастен, что она была действительно случайной и невыгодной Борису, на которого в этом случае неизбежно ложилось обвинение в убийстве. Другие историки считают, что версия «самозаклания» царевича малоубедительна, что властолюбивый Борис хотел избавиться от Дмитрия как от опасного соперника в борьбе за трон. К числу сторонников версии об убийстве принадлежит В. Б. Кобрин, высказавший следующее остроумное наблюдение: «По неопровержимым и достаточно подробным сведениям Следственного дела Дмитрий страдал эпилепсией… Если бы такому мальчику-эпилептику дать в руки нож или свайку, да еще в период учащения припадков, то ждать конца пришлось бы недолго. Именно этот путь – наиболее безопасный для правителя, не оставляющий следов, соответствовал психологии Бориса Годунова, человека, всегда стремившегося покончить со своими врагами тихо, без шума и театральных эффектов». Поэтому не лишены правдоподобия слова, вложенные А. К. Толстым в пьесе «Царь Федор Иоаннович» в уста подручного Бориса, который посылает в Углич мамку царевича Дмитрия Василису Волохову с наказом «блюсти царевича», ведь «никто не властен ни в животе, ни в смерти, а у него падучая болезнь!» Из этих слов Волохова поняла, что от нее требуется…

Царь Федор умер 6 января 1598 г. бездетным. Блаженного царя так любил народ, что на похоронах из-за плача и воплей не было слышно погребального пения. Отсутствие братьев и детей у покойного привело к тому, что царский скипетр перешел к его вдове, царице Ирине Федоровне, которой присягнули бояре и народ. Но она отреклась от власти и 15 января постриглась в Новодевичьем монастыре под именем старицы Александры. И все-таки некоторое время Ирина считалась «царицей-инокиней» и ее именем подписывались царские указы. А тем временем развернулась острая подковерная борьба за власть. В этой борьбе сцепились боярин Федор Никитич Романов и Борис Годунов. За Федора, двоюродного брата покойного царя, стояло боярство, за Годунова – чернь, стрельцы и патриарх Иов. 46-летний Борис твердо решил взять скипетр в свои руки, но при этом действовал осмотрительно и осторожно. Он не хотел прослыть узурпатором и стать жертвой всеобщего возмущения, тем более что против него были многие члены Боярской думы. Поэтому при помощи верных людей и патриарха Иова Борис представил дело так, будто не сам он рвется к власти, а народ, общество мечтает видеть его на троне. Для этого устроили настоящий спектакль. Бояре и весь Земский собор дважды приходили в Новодевичий монастырь, где у сестры укрылся Годунов, и «слезно» упрашивали его занять трон. Злые языки говорили, что с тех, кто не участвовал в шествиях и ползании на коленях перед кельей Годунова, взимали по два рубля штрафа. Но все-таки многие шли добровольно и страшились остаться без «надежи-государя». Борис дважды отказывался от предложения депутаций. И только жалобные клики ребенка, подсаженного прямо под окно кельи Бориса и невинным голоском умолявшего его занять трон, «сломили» волю Бориса – он смилостивился и якобы нехотя согласился стать царем. Тем самым, распалив народные чувства, он добился народного признания и поддержки. А уже потом, став царем, Борис подавил сопротивление недовольных бояр.

Борис был талантливым, ярким человеком, самородком. Как писал дьяк Иван Тимофеев, царь Борис «от рождения до смерти не проходил путей буквенного учения. И чудо – так как впервые у нас был такой неграмотный царь!» Но зато Борис кажется опытным, хитрым политиком, интриганом и бессовестным демагогом. Вступив на престол, он заявил: «В моем царстве не будет нищих и бедных», – и, коснувшись своей рубашки, воскликнул: «И эту последнюю разделю со всеми!» На самом деле он думал только о своей власти и мечтал создать новую династию Годуновых. Годунов, зять Малюты Скуратова и любимец Ивана Грозного, не брезговал ничем, чтобы устранить людей, казавшихся ему опасными. Зато вся Москва запомнила, что после коронации 8 дней подряд он поил народ медом и пивом, тысячи людей получили от царя подарки, а заключенные – свободу… Словом, как писал автор Хронографа 1617 г., «и так красовался словно финиковая пальма листвой добродетелей».

Царь Борис ценил знания, был наслышан о заморских новинках в науке и военном деле. Он первым из русских царей начал посылать дворян учиться за границу (впрочем, никто из них не вернулся на родину). Борис нанимал в армию иностранных офицеров, позволил протестантам, жившим в Немецкой слободе под Москвой, построить свою церковь. В Москве построили красивое английское подворье. Борис даже хотел завести в России университет.

Борис много строил, привлекая к этим работам тысячи людей, чтобы обеспечить их пропитанием. Борис собственноручно заложил в Смоленске новую крепость, а архитектор Федор Конь возвел ее каменные стены. В московском Кремле засверкала своим золотым куполом надстроенная в 1600 г. 80-метровая колокольня, получившая название Ивана Великого. Написанное золотом имя царя Бориса видно на колокольне до сих пор. Завистники царя, глядя на это необыкновенно высокое по тем временам, видное за 10 верст от Москвы, сооружение, обвиняли Бориса в безмерной гордыне, в суетном желании сравняться с Богом. Колокольня оказалась настолько могучей и прочной, что в 1812 г. французские оккупанты не смогли взорвать этот колосс. Круглое каменное Лобное место на Красной площади – место публичных казней – также стало памятным творением времен царя Бориса. В Сибири и Поволжье, на юге по его воле строились новые города и укрепления. Один из городов в честь Годунова назвали Царевом-Борисовом. Но самым грандиозным строительным проектом Бориса стал проект возведения в Кремле собора «Святая святых» – самого огромного храма православного мира. Архитекторы уже сделали деревянную модель собора, завезли огромные горы камня для его возведения, но строительство по каким-то причинам так и не началось.

Царь мечтал упрочить династические связи, искал для дочери Ксении иностранного жениха. Сначала выбрали шведского принца Густава, но он не пришелся к русскому двору. Новым женихом стал датский принц Иоанн, но в 1602 г. бедняга неожиданно умер в Москве. Народ считал, что его отравил Борис, якобы испугавшийся, как бы зять настоящих королевских кровей не завладел престолом, – ведь сам Годунов вышел только из рода татарского мурзы.

Достижения Бориса были одно грандиозней другого: самая высокая колокольня, самый длинный водопровод, первый каменный мост в Москве. В 1600 г. отлили невиданный по размерам колокол, тогда же решили сделать для нового храма огромный «Господень гроб злат, весь кован и ангелы великие литые… и Евангелие златое, и сосуды златые, и крест злат и всю службу церковную… с каменьем драгоценным и с жемчугом, которым нет цены».

Царь Борис как личность до сих пор остается загадкой. В нем так спрессованы и добро и зло, что разобраться невозможно. Может быть, прав современник Бориса Иван Тимофеев, писавший, что царь Федор в своей святой простоте был для Бориса сдерживающим началом. Он научил Бориса многому хорошему, но «долголетнее злоумышление его – достигнуть самой высоты власти» искалечило душу Годунова. «Ясно, – продолжал Тимофеев, – что когда Богом ослаблена была сдерживающая его узда и не было около него никого, кто бы остановил его… Но никто не знает, что в час его смерти в нем возобладало и какая часть его дел – добрая или злая – перетянула весы…»

А между тем на страну надвинулось несчастье. С 1601 г. в России начался страшный голод, унесший сотни тысяч жизней. Молебны об отвращении беды не помогали, люди ели кошек и собак, а потом в Москве началось людоедство. Царь пытался помочь народу, раздавая хлеб и деньги, но чиновники-подьячие разворовывали государеву милостыню, посылая за дармовым хлебом своих родственников и слуг, обряженных в разодранные одежды. При этом в государстве запасы продовольствия были велики, однако власть не смогла хорошо организовать раздачу хлеба голодающим. Искренние, но неумелые попытки царя помочь людям оказались тщетными. Услыхав о бесплатной раздаче хлеба в Москве, из уездов в столицу устремились толпы голодающих. Они пришли тогда, когда хлеб в государственных хранилищах уже закончился. Пришедшие пополнили массы умирающих на улицах Москвы людей.