Но глаза… Ирина содрогнулась, когда он поднял голову. Глаза были как хрустальные шарики, наполненные темной водой.

Такриот сидел за столом и пил чай с лимоном. Пол-литровая пиала тонула в его руке. Ирина ахнула, когда он, мгновенно содрав зубами кожуру, отправил в рот плод целиком и с хрустом начал жевать. У Ирины, глядя на него, свело челюсти судорогой, а он истово поднес пиалу к лицу и стал дуть, сложив губы трубочкой.

— Кик! — В голосе Георга лязгнули властные нотки. — Познакомься с новым человеком. — Обернувшись, он пояснил: — Это мой подопечный.

Кик обрадованно отставил пиалу, больно сдавил руку Ирины волосатыми лапами и быстро-быстро заговорил по-такриотски. В глубине его мутных глаз появилось что-то живое.

— Кик! Она же не понимает по-твоему. Поздоровайся, пожалуйста, как тебя учили.

Кик поскучнел, вытянулся в струнку и с трудом произнес:

— Здрстуте…

— Здравствуйте, — растерянно сказала Ирина. — Как поживаете? А еще что-нибудь вы умеете?

Но Кик, совсем растерявшись под строгим взглядом Георга, покраснел и от смущения потянулся за новым лимоном.

— Этот еще молодой, — усмехнулся Буслаев. — Только-только начал приобщаться. Познакомьтесь лучше с моим.

Его подопечный орудовал у бильярда. Шары, как пули, летели в лузы.

— Меткость необыкновенная и твердость руки сверх всяких похвал, бывший лучший копьеметатель племени, — пояснил Буслаев. — Только никак не избавится от пережитков индивидуализма: терпеть не может проигрывать.

Последнюю фразу он произнес с явным огорчением.

“Кого они мне показывают? — думала Ирина. — Это полудикари какие-то, а где же цивилизованные такриоты? Или все легенды об успехах цивилизаторов не более как легенды? Может, поэтому они никого и не пускают к себе?”

Она была в замешательстве и не сумела этого скрыть. Было стыдно, до боли, до слез, как бывает стыдно человеку, обнаружившему, что он стал жертвой глупого и жестокого розыгрыша. Все здесь казалось ей мистификацией — и этот зал, и такриоты, одетые в костюмы цивилизаторов, и даже сами цивилизаторы. И, не сдержавшись, она крепко зажмурилась, а из-под ресниц предательски выдавились слезинки. Буслаев и Георг растерянно переглянулись, а профессор Сергеев, начальник отряда, ободряюще улыбнулся:

— Не расстраивайтесь. С высоты вашего интеллекта и наивных представлений о нашей работе на это, конечно, трудно смотреть. Но если вы спуститесь с высоты, а это вам волей-неволей придется сделать, то увидите, что все, в общем-то, обстоит совсем не так скверно. К сожалению, вы поздно прилетели. Утром было совещание — обсуждение итогов работы. Стоило бы поприсутствовать. А пока у вас совершенно естественная реакция для новичка. Вы еще молодец, держитесь. Некоторые девушки в первый день (Мимико густо покраснела) просто ревели.

— Я не знаю, — сказала Ирина, — я думала…

— Что такриоты за двадцать лет у-ух как выросли! — насмешливо перебил Буслаев, поводя рукой под самым потолком, но Мимико сурово ткнула его кулаком в бок.

— Пойдемте лучше ко мне, я вам все объясню, — сказал профессор.

У него было правильное матовое лицо с мягким, словно приглушенным блеском серых глаз, предназначенных скорее скрывать движение души, чем быть ее зеркалом. Вместе с Ириной пошла Мимико, явно взявшая ее под свое покровительство, и Буслаев, присутствие которого было ей неприятно.

Кабинет начальника отряда оказался обставленным с неожиданной роскошью, разумно предупреждающей любое желание. Уютная мягкая мебель, автоматически принимающая форму тела; огромный книжный шкаф с зелеными бархатными шторками; современный письменный стол, на котором стояла машинка, печатающая с голоса; саморегулирующиеся гардины на окнах — все это создавало почти земной уют. У окна стояла кровать с биотронным регулятором сна. Над ней та же непонятная шкала со стрелкой. Противоположную стену занимала огромная карта планеты. Зеленым были покрашены материки, синим — океаны.

— Не верьте ей! — вздохнул Валерий Константинович. — Все это для самоуспокоения. На самом деле здесь должны быть сплошные “белые пятна”. Мы находимся тут. — Черенком трубки он ткнул в центр одного материка. — Вот эту область, в радиусе двух тысяч километров от Базы, мы достаточно разведали. Вот здесь, где красные флажки, работают наши люди в племенах такриотов. Сюда, сюда и сюда мы когда-либо добирались, но не закрепились: не хватило сил. И все это, — он развел руками, — едва ли тысячная часть планеты. Те такриоты, что вы видели, — это для души. Чтобы остаться человеком. Настоящая работа проводится в племенах… — Он запнулся, обдумывая какую-то мысль, потом продолжал: — К сожалению, термин “настоящая” не вполне правомерен. Вы долго проживете с нами, поэтому должны знать все. Товарищи стараются изо всех сил, но результаты… Какая-то заколдованная планета! Наши предшественники довольно быстро наладили работу. Правда, действовали они другими средствами, и такриоты делали прямо-таки фантастические успехи. И вдруг стоп! Как отрезало. Очевидно, на этом этапе цивилизация должна сделать зигзаг, но мы никак не можем определить — какой. Ищем, экспериментируем, но за последние годы стрелка почти не сдвинулась.

Он кивнул на шкалу. Ирина, воспользовавшись случаем, спросила, что это такое.

— Вы еще не знаете? А придется пользоваться. Изобретение любопытное, только на Такрии и можно встретить. Это цивилиметр, сокращенно — циметр. Название неуклюжее, зато точное. Показывает уровень цивилизации относительно земной. В каждом племени стоят датчики, посылающие через спутники наблюдения информацию сюда, на Базу. Здесь машина суммирует данные, выводя средний уровень. Цифра “100” — уровень земной цивилизации, вернее, тот уровень, который был на Земле до нашего отлета. Двадцать лет назад, когда только начинали работу, стрелка была где-то около тройки… В вашем мобиле тоже установят такой прибор. Но он будет показывать только уровень той группы такриотов, в зоне которой вы находитесь. Так что, прилетая в племя и выходя из машины, обязательно взглядывайте на него.