Едва был принят этот закон, как в Лионе, в различных провинциальных городах и, наконец, в Париже вспыхнули новые республиканские восстания. Это были апрельские — восстания 1834 года.

В Лионе движение носило в одно и то же время политический и экономический характер. После восстания 1832 года республиканцы повели активную пропаганду среди рабочих, и общество Прав человека завербовало множество сторонников. Кроме того, создалась особая ассоциация мютюэлистов. В начале февраля 1834 года, когда некоторые фабриканты решили понизить заработную плату, мютюэлисты ответили на эту несправедливость стачкой. Против стачечников было возбуждено судебное преследование «за противозаконный сговор». Этот процесс послужил сигналом к восстанию, продолжавшемуся от 9 до 13 апреля. Победа осталась за правительством.

Кроме того, беспорядкипроизошли в Сент-Этьенне, Гренобле, Марселе, Перпиньяне, Оксере, Шалоне (на Соне), Эпинале, Пуатье и Клермон-Ферране.

13 апреля, когда в Париже получено было известие о лионском восстании, республиканцы начали воздвигать баррикады в лабиринте узких переулков вокруг церкви Сен-Мерри. Тьер приказал немедленно арестовать около сотни наиболее деятельных членов общества Прав человека, и таким образом восстание лишилось своих вождей; тем не менее 40 ООО человек готовы были двинуться в бой. К утру 14 апреля инсургенты потеряли все свои позиции, и восстание закончилось ужасающей бойней. Когда один офицер был ранен под окнами дома № 12 на улице Трапснонен, его солдаты ворвались в дом и перерезали всех, кто там находился, в том числе даже женщин и детей.

Последняя вспышка произошла 16 апреля в Люневиле, где три кирасирских квартирмейстера тщетно пытались возмутить свои полки.

Гонения на республиканцев. Апрельский процесс. Республиканские попытки являлись чистейшим безумием [124] и способны были только оттолкнуть народные массы от республиканских идей, а со стороны правительства вызвать новые репрессивные меры. Прежде всего министерство провело закон, грозивший суровыми наказаниями за хранение оружия или боевых припасов, и усилило строгости по отношению к печати. Правда, оно и прежде не щадило ее: с июля 1830 года по сентябрь 1834 года состоялось не меньше 620 процессов по делам печати, журналисты были приговорены в общем к 106 годам тюремного заключения, а газеты заплатили больше 400 000 франков штрафа. Одна Трибюп, самая влиятельная и резкая из республиканских газет, привлекалась к суду 111 раз, уплатила 167 000 франков штрафа, а ее сотрудники в общей сложности были приговорены в двадцать приемов к 49 годам тюремного заключения. Насъоналъ, газета Армана Карреля, также перешедшая на сторону республиканской партии, подвергалась отнюдь не лучшему обращению.

Правительство, одно время предполагавшее по настоянию маршала Жерара даровать амнистию лицам, арестованным за участие в различных восстаниях, в конце концов предало их суду, но только не суду с участием присяжных, которым оно не доверяло, а суду палаты пэров, превращенной в верховный суд для разбора дел о преступлениях против государственной безопасности. Все аналогичные дела были соединены в один процесс-монстр под тем предлогом, что между лионскими, парижскими и люневильскими событиями существует тесная связь. Это был так называемый процесс «апрельских подсудимых». Из 2000 арестованных 164 человека были преданы суду.

Процесс начался 6 марта 1835 года, т. е. больше чем через год после рассматриваемых событий, а последние приговоры были вынесены только 23 января 1836 года. Суд выслушал 4000 свидетелей и рассмотрел 17 000 документов. Процесс сопровождался целым рядом бурных инцидентов. Председатель палаты пэров Паскье произвольно решил допустить к защите только профессиональных адвокатов. Тогда значительное число подсудимых отказалось защищаться, а другие не пожелали отвечать на вопросы и даже являться на заседания суда. Однако обвиняемые по лионскому делу в большинстве согласились принять участие в судебных прениях. Тогда палата постановила выделить дела о военнослужащих, что повело за собою новые скандалы. 12 июля 28 обвиняемых по парижскому делу, в том числе Годфруа Кавеньяк и Арман Марраст, бежали из тюрьмы Сент-Пелажи. Пэры приговорили многих подсудимых к тюремному заключению или к ссылке. Впрочем, все эти приговоры были погашены общей амнистией политических заключенных, объявленной по случаю бракосочетания герцога Орлеанского 8 мая 1836 года.

Последние усилия республиканцев. Террористические покушения. Одно время республиканцы еще надеялись воспользоваться в интересах своей партии министерским кризисом, который тянулся около двух месяцев после падения кабинета Моле в 1839 году. 12 мая Барбес и Бланки попытались овладеть полицейской префектурой и Дворцом правосудия. Бар-бес располагал при этом не больше чем сотней членов общества Времен года. Эта попытка закончилась на улице Гренета. Варбес и Бланки были арестованы и приговорены к смертной казни, но наказание было смягчено для них королем. Париж остался спокоен.

Отдельные фанатики, все сплошь люди с темным прошлым и имевшие дерзость ссылаться на политические партии, которые отрекались от них с отвращением, несколько раз пытались убить Луи-Филиппа. В период 1836–1846 годов на жизнь короля произведено было шесть покушений, и, кроме того, много заговоров было заблаговременно раскрыто полицией. Из всех этих покушений самым ужасным и единственным, имевшим политические последствия, было покушение Фиески, адская машина которого 28 июля 1835 года убила и ранила 40 человек во время смотра национальной гвардии на бульваре Тампль.

Сентябрьские законы. На это преступление палаты ответили «сентябрьскими законами». Этих законов было три: закон об уголовных судах, о присяжных заседателях и о печати.

Закон об уголовных судах давал министру юстиции право учреждать столько уголовных судов, сколько он признает необходимым для разбора дел о лицах, виновных в посягательствах против государственной безопасности. В случае, если подсудимые вздумают шуметь или откажутся являться на заседания суда, последний мог разбирать дело в их отсутствие.