Таможенный вопрос. Но скоро примеру Георгии последовал другой штат, и на этот раз по поводу более серьезного вопроса, последовательные фазисы которого в продолжение десяти лет держали весь Юг в состоянии непрерывного и все обостряющегося возбуждения, а именно по поводу таможенного вопроса. После окончания войны с Англией партии и их вожди снова изменили свои взгляды по этому вопросу. Север — область торговли и земледелия и Новая Англия — область судохозяев и рыбаков в течение долгого времени отрицательно относились ко всяким стеснениям коммерческих сношений, тогда как южане, производившие сахар и индиго, склонялись к системе покровительственного тарифа. Но вскоре на Севере (Новая Англия, Нью-Йорк и Пенсильвания) начали играть значительную роль промышленные интересы. Военное время создало исключительный спрос на товары, и под влиянием этого возросшего спроса промышленность сильно развилась за 1812–1815 годы. По восстановлении мира страна была наводнена английскими товарами, и американские промышленники, только что начинавшие становиться на ноги, заявили, что без покровительственных пошлин им грозит неминуемая гибель. Во главе этого движения стали Клэй и Вебстер, основавшие «американскую» покровительственную систему. Таможенный тариф 1824 года повысил ввозные пошлины на большую часть тех товаров, которые начали изготовлять промышленники Севера; эти пошлины были еще сильнее повышены тарифом 1828 года. Ввиду этого Юг, которому приходилось ввозить все нужные ему мануфактурные товары из-за границы, из протекционистского, каким он был прежде, сделался фритредерским. В основе хозяйственной системы Юга лежала культура хлопка, и южные штаты совершенно отказались от мысли развить промышленное производство на территории, на которой господствовал рабский труд. Представители их на конгрессе и южные газеты открыли ожесточенную кампанию против «американской системы» Севера. Юг не соглашался платить высокие цены за товары, производимые Севером, качеством ниже ввозимых товаров из Англии; это значило облагать одну часть Союза налогом в пользу другой, что запрещалось федеральной конституцией.

Южная Каролина и «нуллификация». Начиная с 1824 года, население южных штатов возлагало большие надежды — в смысле осуществления своих фритредерских стремлений — на приход к власти Джексона. Эти надежды не осуществились. Несмотря на все протесты Юга, принятый в 1832 году новый тариф лишь в самой слабой степени понизил ставки 1828 года. Кэлгун, разошедшийся в мнениях с Джексоном и бывший в то время признанным лидером левого крыла демократии, решил, что наступил момент для практического осуществления так называемой доктрины «нуллификации», которую он заимствовал из виргинских и кентуккийских резолюций 1798–1799 годов и которую неоднократно развивал сам. Он нашел решительных сторонников в лице одного из своих товарищей по сенату, Р. Гейна, и губернатора Южной Каролины Гамильтона. Под влиянием этих трех людей 19 ноября 1832 года собрался в Колумбии народный конвент штата, который заявил, что таможенные законы 1828 и 1832 годов недействительны по отношению к Южной Каролине, и воспретил взимать начиная с 1 февраля 1833 года в Каролинских портах какие бы то ни было ввозные пошлины, установленные этими законами. Законодательное собрание штата вотировало целый ряд мер, необходимых для исполнения (в случае надобности, даже силой) решений, принятых конвентом. Джексон, выбранный президентом на второе четырехлетие большинством 219 голосов (против 49, поданных за Генри Клэя), с ван Вюреном в качестве вице-президента, ответил на постановление относительно «нуллификации» прокламацией (10 декабря 1832 г.), в которой он провозглашал верховенство федеральных законов и заявлял, что президент добьется их исполнения во всяком случае. В то же время он послал в Чарльстон военное судно и начал подготовлять экспедиционный корпус. Тогда вмешались примирительно — настроенные члены конгресса, предложившие компромисс, который и был принят (1833). Ради сохранения принципа конгресс вотировал билль, предоставлявший президенту5 право принудить Южную Каролину к повиновению, а в качестве компромисса — таможенный билль, в силу которого тарифные ставки должны были постепенно понижаться в продолжение десяти лет (1833–1843), пока не будут сведены к 20 процентам. С своей стороны, Южная Каролина отменила постановление относительно «нуллификации». Таким образом, этот штат с населением в 580 000 человек одно время смело вел борьбу со всем Союзом с его 13 миллионами жителей.

Суждения о Джексоне. В области внешней политики Джексон добился от Франции, Испании, Неаполя и Португалии уплаты вознаграждения за различные убытки, причиненные американской торговле; кроме того, он заключил с несколькими государствами торговые договоры. Из событий внутренней политики следует указать на допущение в союз штатов Арканзаса (1836) и Мичигана (1837).

Мнения американцев относительно оценки президентства Джексона сильно расходятся еще и в настоящее время. Его поклонники восхваляют дипломатические успехи президента, урегулирование многих споров с различными европейскими государствами, погашение государственного долга, борьбу против духа спекуляции, упорные усилия, направленные к замене выпускаемых в чрезмерном количестве бумажных денег нормальной и устойчивой металлической валютой, отмену монополии банка Соединенных Штатов, осторожный отпуск федеральных кредитов на общественные работы.

На это хулители президента отвечают, что если Джексон мог с чувством удовлетворения объявить в 1835 году о полном погашении государственного долга Соединенных Штатов (127 миллионов долларов после войны 1812 года), то этим счастливым результатом государство обязано не Джексону, а его предшественникам Монро и Адамсу и регулярно применявшейся ими системе ежегодной амортизации. Конечно, в 1837 году Союз в состоянии был распределить из свободной наличности казначейства сумму в 28 миллионов долларов между всеми штатами пропорционально количеству их населения, но все выгоды от этого распределения вскоре улетучились вследствие крайне тяжелого финансового и экономического кризиса, вызванного слишком властными действиями Джексона по отношению к банку Соединенных Штатов и его кассе государственных вкладов. Эти-то хулители и придумали для периода 1829–1837 годов название «царствование» Эндрью Джексона. В продолжение этих восьми лет Соединенные Штаты жили под режимом, «отеческого деспотизма».

Партия вигов. Выборы 1836 года. Оппозиция бывших федералистов Севера и умеренных республиканцев деспотическим притязаниям Джексона привела к образованию новой партии, которая с целью подчеркнуть свои либеральные тенденции приняла название вигов. Это была, впрочем, национальная партия, т. е. она имела сторонников и на Юге и на Севере, подобно демократической партии, под знаменем которой собрались в одно и то же время значительная часть штата Нью-Йорк и большинство населения южных штатов. На президентских выборах 1836 года как раз эти северные элементы демократической партии и восторжествовали над партией вигов: их кандидат ван Вюрен был выбран 170 голосами против 73, поданных за кандидата вигов Гаррисона, и 51, поданного за других кандидатов. Борьба отличалась особенно упорным характером, так как ван Бюрен получил только 761 549 голосов избирателей против 736 656, поданных за разных его конкурентов. Тем не менее эта победа упрочила положение демократической партии и теснее связала несколько разрозненные фракции, объединив их вокруг вполне определенной программы: узкое толкование конституции, дешевое правительство, ограничивающееся выполнением необходимых функций, понижение тарифных ставок до минимума, необходимого для покровительства промышленности, сохранение металлического обращения, борьба с монополиями, с бумажными деньгами и спекуляцией — таковы были главные пункты этой программы, которая ни единым словом не обмолвилась о рабстве.

Ван Бюрен (1837–1841). Финансовый кризис. Задача, которую Джексон оставил своему другу ван Вюрену, казалась легкой; новый президент намерен был идти по стопам своего предшественника, и, чтобы ясно показать свое намерение, ван Бюрен оставил у власти прежних министров. Но едва лишь новый президент успел вступить в отправление своих обязанностей, как в области кредита и торгового оборота неожиданно разразился кризис неслыханной силы. Он был вызван четырьмя причинами: 1) сильным увеличением числа банков по истечении срока концессии банка Соединенных Штатов; 2) усиленной спекуляцией федеральными (государственными) землями, облегчаемой чрезмерной доступностью кредита; 3) историей с депозитами банка Соединенных Штатов; 4) циркуляром казначейства, изданным в последние месяцы президентства Джексона и требовавшим уплаты за приобретаемые федеральные земли исключительно золотой или серебряной монетой. Кризис первоначально обрушился на банки в восточных штатах. В мае 1837 года все нью-йоркские банки прекратили платежи звонкой монетой. Вскоре это прекращение платежей распространилось на другие банки, и число банкротств очень возросло. Ван Бюрен отказался принять какие бы то ни было исключительные меры. Он созвал конгресс на чрезвычайную сессию (сентябрь — октябрь 1838 г.), но не одобрил его вмешательства в положение денежного рынка, так как, по его мнению, такое вмешательство не входило в компетенцию центрального правительства. В своем послании президент ограничился тем, что в интересах целесообразного устройства федеральных финансов предложил самостоятельную организацию казначейства (subtreasury scheme); система эта была принята в 1840 году, отменена в 1841, восстановлена в 1846 году и функционирует до сих пор. В сущности, правительству ван Бюрена пришлось вынести на своих плечах последствия финансовой политики, инициатива и резкое проведение которой принадлежали его предшественнику. Кризис затянулся до 1840 года. Масса избирателей, раздраженная выпавшими на ее долю бедствиями, свалила ответственность за них на ван Бюрена и на демократическую партию. В 1840 году на пост президента был избран кандидат партии вигов генерал Гаррисон большинством 234 голосов против 60, поданных за ван Бюрена, а на пост вице-президента — Джон Тэйлор.

Соединенные Штаты в 1840 году. Европейская иммиграция. Французский посланник в Вашингтоне Бакур дает следующее описание американских городов в момент этих выборов: «Бостон слишком холоден; Нью-Йорк слишком шумен и переполнен искателями приключений, съехавшимися туда со всех концов земного шара в поисках счастья или убежища; Балтимора печальна, как могила, а Филадельфия отличается величественным видом, чистотой и отпечатком «комильфотности» (внешнего приличия), которые выделяют ее из общего ряда; этот город обладает материальными ресурсами всякого рода, и в нем можно даже найти нечто вроде общества, производящего довольно приятное впечатление. Что же касается Вашингтона, то это ни город, ни село, ни деревня, — это начатая постройка, заброшенная в пустынную местность, и жить там— невыносимо». Как бы правдива ни была эта картина, во всяком случае со времени Монро страна подверглась глубоким изменениям. Иностранные эмигранты продолжали прибывать ежегодно все в большем количестве: с 23 000 в 1830 году число их поднялось до 84 000 в 1840 году («Должно быть, очень несчастны люди в Европе», — замечает по этому поводу Бакур). Но эти данные бледнеют перед цифрами следующих лет: 100 000 в 1842 году, 235 000 в 1847 году, 428 000 в 1850 году — в общем, с 1847 до 1855 года прибыло около 2,5 миллиона человек. Этот поток направлялся исключительно в северо-восточные, центральные и западные штаты, совершенно оставляя в стороне южные штаты, где — за исключением Флориды, Луизианы и Техаса — иностранный элемент до последнего времени совершенно отсутствовал.

Чикаго, который в 1832 году был простым фортом, в 1840 году являлся уже цветущим городом. За десять лет население Огайо возросло с 900 000 человек до 1 500 000, Мичигана С 30 000 до 212 000, Индианы с 343 000 до 685 000, Иллинойса с 157 000 до 476 000, а население всего Союза с 13 до 17 миллионов человек. Народные школы, особенно на Севере, содействовали быстрому растворению детей иммигрантов в массе американской нации. Основаны были большие газеты: Сап (Sun — 1833), Геральд (Herald — 1835), Трибюн (Tribune — 1841). Распродажа земельных участков, которая до 1831 года никогда не приносила больше 2 миллионов долларов в год, дала в 1836 году 16 миллионов, а в 1836 году — 25 миллионов; правда, цифры эти были сильно вздуты спекуляцией.