— У меня было то же самое. Говорили по телефону, — сказала Наташа. — Ничего не понимаю.

— Сейчас поймем. Сережа? Что у тебя с камерой? Повреждена? Так это мы мигом… А зачем Наташу пугаешь? Что? Хорошо, слушаю.

Наступило долгое молчание. Панин плохо умел скрывать свои чувства, и его круглое веснушчатое лицо отражало их достаточно наглядно: тревога, растерянность, испуг… Наташа часто задышала, так сдавила спинку кресла — побелели косточки пальцев. Кларк застыл в неудобной позе, забыв про тихо жужжащую электробритву. Только Чумак ничем не выдавал волнения.

— Все понял, — сказал наконец Панин. — Сейчас передам. Но они не согласятся.

Он помолчал, вздохнул. Потом взъерошил светлые волосы и будто прыгнул в ледяную воду:

— Случилась беда. Метеорит. Попал прямо в рубку и застрял в блоке связи. Земля нас больше не слышит…

Снова пауза. Казалось, Панин обдумывает, как смягчить удар.

— Да говори ты! — не выдержала Наташа. — Что, и «Лада» отказала?

Кларк усмехнулся. Наивный вопрос — если выйдет из строя киберпилот, который космонавты ласково называют «Ладой», двигатель тотчас остановится. Наступит невесомость, и это нельзя не заметить.

— Все остальные системы в порядке, — сказал Панин. Но… метеорит оказался не простым. Он был заражен.

— Радиоактивность? — приподнялся Кларк.

— Нет. Какие-то неземные споры. А в тепле они ожили. Стали размножаться неизвестные микробы.

— Сережа заболел? — быстро спросила Наташа.

— Не знаю. Но он сказал, что никого не пустит к себе до конца.

— Какого конца? Что за чушь? И потом микробы — по моей специальности. Тем более чужие. Я должна быть там!

— Сейчас моя вахта, — сказал Кларк. — И я пойду туда. Командир не имеет права…

— Подождите, — остановил Чумак. — Мы же можем поговорить с ним все вместе. Принеси-ка микрофон, Витя.

Несколько минут прошли в молчании. Все смотрели, как Панин торопливо монтирует приставку к видеофону.

— Сережа? — негромко окликнул Чумак. — Мы хотим слышать тебя все. Включи динамик. Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, — раздался под потолком приглушенный голос Кострова.

— Неправда, — прошептала Наташа. — Он обманывает. Я по голосу чувствую — ему плохо.

— Спокойно, Наташа. Сергей, я говорю от имени всех нас. Тебе немедленно надо покинуть рубку. Даже если ты сейчас здоров, заболеть можешь в любой момент. Не упрямься.

— Нет. Открыть двери — значит заразить весь корабль.

— Не страшно. Мы наденем скафандры. В каюте Наташи устроим изолятор, а на корабле проведем полную дезинфекцию.

— Мы не можем знать, какое средство их убивает.

— В конце концов скафандры можно не снимать до самой Земли…

— Послушайте меня, друзья. Видите ли, это очень непростые микробы. Им почему-то особенно пришелся по вкусу наш форолит. От него останется одна пыль. И фторопласт они разрушают. И полиамид, и полиэтилен. Вот и делайте теперь выводы.

Кларк протяжно свистнул.

— Сережа, — тихо сказал Чумак. — Только честно: они и для человека опасны?

Динамик молчал. Наташа уронила голову в ладони, всхлипнула. Панин хотел положить ей на плечо руку, но остановился на полдороге, застыл в нелепой позе. На лице Чумака четко обозначились скулы.

— Еще четверть часа назад, — сказал наконец Костров, — я ответил бы, что да, опасны. Сейчас говорю — не знаю. Я обнаружил их у себя в крови. Но только что делал повторный анализ, и вижу: их стало гораздо меньше. А вне тела они размножаются с бешеной скоростью. Видимо в организме вырабатывается какое-то противоядие. И самочувствие у меня улучшилось. Сначала была тошнота, слабость, кружилась голова. Теперь легче. Короче: оснований для беспокойства нет. Пока нет.

— Введи себе ультрамицид, — подняла Наташа мокрое лицо. Он должен помочь. И, пожалуйста, будь осторожен. Не касайся руками зараженных предметов. Слышишь, Сергей?

— Я осторожен, как хирург. Не надо бояться за меня. И договоримся так. Сейчас я попытаюсь выяснить, чего они больше всего не любят. Перепробую всю аптечку. Может быть, найду на них управу. Подождите минут десять. Как только будет что-нибудь новое — вызову сам.

Динамик щелкнул, и наступила тишина.

— Мальчики, что-то теперь будет? — спросила Наташа.

Ей никто не ответил.

Все оказалось гораздо сложнее, чем он предполагал. И хуже. Ни один из лекарственных препаратов не оказывал на чужих микробов ни малейшего действия. Даже ультрамицид, мгновенно убивающий почти всех земных бактерий, оказался для них не страшен. В его капле лиловые зерна делились как ни в чем ни бывало. Мощный поток ультрафиолетовых лучей только ускорял их размножение. Лишь в кипятке зернышки превращались в мельчайшие бесцветные крупицы — споры. Окончательно разрушались они при температуре около тысячи градусов. Но не мог же он прожечь каждый квадратный сантиметр своей рубки?