– Могла бы обратиться, - продолжила интересующую её тему мраморная дама, - за помощью и к друзьям или к отцу, но принципиально не сделала этого, - и, смерив холодным взглядом живую статую у окна, объяснила принципиальную позицию: - Решила дать возможность исполнить свой долг перед семьёй отцу и бывшему мужу, которому я отдала лучшие годы.

«Что годы?» - горько подумал злодей. – «Я жизнь отдал и все надежды».

– Кстати, - слегка оживилась отдавшая годы, а Иван Ильич, услышав предупреждающее слово, обмер, - страховка на авто у тебя?

Автовладелец без авто освободил задержанное дыхание, обрадовавшись, что неприятностей не последовало. «Так вот зачем она припёрлась!» - и пошёл к шкафу, который он превратил в шкаф хранения. Порылся в куче бумаг на верхней полке, извлёк плотный глянцевый лист, покрытый замысловатыми защитными узорами, и бросил на старенький журнальный столик, стыдливо приткнувшийся к углу дивана.

Не взглянув на него, Элеонора Львовна всё же выдала неприятность некстати:

– Может, ты получишь страховку за разбитые в ДТП не по моей вине «Жигули»?

Иван Ильич дёрнулся, собираясь объяснить, что не знает всех обстоятельств и всей страховой процедуры, и вообще…

Но она, слава богу, уже передумала:

– Впрочем, ты не сумеешь, я – сама. Напиши мне доверенность.

Обрадованный неумеха молниеносно, с творческим вдохновением выполнил на редкость приятную просьбу. Нужный документ был аккуратно сложен и вложен во чрево элегантной тиснёной белой сумочки с позолоченным металлическим обрезом и застёжками. Приятная гостья поставила сумочку вертикально на колени и слегка наклонилась, чтобы встать, но замедлила движение, дабы сделать последнее внушение:

– Я не хочу, чтобы Аркадия бывала у тебя без моего ведома, - и встала, наконец, угрожающе задрав точёный подбородок.

Молчавшего до сих пор Ивана Ильича будто взорвало, и он, не сдержавшись, выкрикнул:

– А я не хочу, чтобы ты приходила сюда!

Прекрасная мегера смерила его уничтожающим взглядом и процедила сквозь сжатые безупречно белые зубы:

– Не дождёшься! – и добавила уже спокойнее: - Я обязана следить за тобой и знать, как ты живёшь, не ради тебя, а ради дочери, - и ещё: - Без меня ты ничего не можешь.

– А я не хочу знать тебя! – совсем оборзел отец «сироты». – Ясно? – и, чуть замешкавшись, выдал совсем несусветное: - И вообще, нам пора переходить на «вы».

У Элеоноры от удивления округлились глаза, и ресницы встали дыбом.

– Ты что, сдурел? – и, не прощаясь, сама открыла входную дверь и вышла, не закрыв её.

Металлические каблучки шпилек уверенно процокали по бетонным ступеням лестницы, постепенно затихая, и скоро стали совсем не слышны.

Иван Ильич долго ещё стоял у окна, тяжело дыша и нервно вздрагивая подбородком. Потом глубоко, освобождающе, вздохнул, осторожно бесшумно закрыл дверь, запер на два оборота ключа и на цепочку, подошёл к дивану, снял покрывало и неистово вытряс его прямо в комнате, постелил снова и изнеможённо улёгся в третий раз. Закрыл глаза, но сна, естественно, не было, как не было и душевного покоя. В очугунённой голове лихорадочно складывались правильные ответы на реплики и вопросы мерзкой бабы, один едче другого и все убийственно ироничные. Жалко, что они, как всегда, пришли в голову поздно, а то бы… «Пропащий день», - подумал он огорчённо. – «Лучше бы его не было». Ничего не хотелось: ни лежать, ни двигаться, ни жить так, как он – в полупридавленном состоянии. «Хоть бы кто-нибудь пришёл, что ли», - подумал он с отчаяньем и не успел как следует осмыслить редкое пожелание, как…

– 4-

…неугомонный звонок зазвонил снова. «Зачем вернулась?» - испугался Иван Ильич, не сообразив со страха, что не слышал цокота ведьминых копыт. – «Что ей ещё надо?». Поднялся и, внутренне напрягшись, решительно направился к двери, заготовив пару крепких выражений. «Может, что не так с доверенностью?» Он перепишет её молча и молча укажет на дверь! Нет, даст понять молчанием, что её присутствие неприятно. Да, так будет внушительнее и… солиднее. Нахмурив брови, сделал сердитую маску и открыл дверь. За ней стояла соседка с продуктовой сумкой. Увидев неприветливое лицо соседа, она смущённо улыбнулась

– Здравствуйте, Иван Ильич. Извините, что побеспокоила. Иду из магазина, смотрю – к вам гость, - и наклонила голову, глядя в ноги.

– Где? Кто? Какие гости? – не перестроившись, недовольно забрюзжал Иван Ильич, а настырный гость был уже у забытой хозяином миски с водой и жадно лакал, не обращая внимания на переговоры людей.

– Собачку завели? – продолжала виновато улыбаться соседка.

– Сам завёлся, - недовольно буркнул собаковод и, смягчив тон, объяснил: - Утром почему-то увязался с базара, я его покормил, он ушёл и вот опять заявился – не запылился. Как только дорогу запомнил? Что прикажете делать? – он требовательно посмотрел на безвинную женщину.

У той не было определённого ответа.

– Собаки чувствуют хороших людей, - сказала отвлечённо, оправдывая пса, который с независимым видом, не глядя на опешившего хозяина квартиры, медленно и уверенно проследовал в комнату и, по всей видимости, залез в забронированное кресло. – Я бы оставила.

– Так возьмите! – быстро нашёлся любимец псов.

– Не могу, - с сожалением вздохнула советчица. – Ребята очень хотят, а мой – ни в какую. Не любит животных. – «Вот мерзавец!» - в сердцах облаял соседа Иван Ильич. – «И деньги берёт без отдачи, и собаку взять не хочет». – А вы, если не хотите оставить, отведите его туда, откуда он к вам привязался, - дала новый дельный совет соседка, близко к сердцу принявшая судьбу бездомного четвероногого.