– Никакого выбора? Ты мог бы отдать им их дурацкую бумагу, согласиться на их требования и вести себя так, будто ты никогда и ничего не находил.

Питер хмыкнул.

– Это было бы все равно что пытаться заставить звонок не звонить, держа при этом палец на кнопке, или же запихивать зубную пасту обратно в тюбик. Есть такие вещи, которые сделать невозможно, как ни старайся. Они в любом случае не оставили бы меня в живых, после того как я узнал то, что узнал.

– Так зачем же было тебя предупреждать?

– Чтобы заставить меня сидеть тихо, пока они не смогут определить, много ли мне известно и говорил ли я кому-нибудь о своих открытиях. А до тех пор избавляться от меня было бы преждевременно.

Бен слышал, как в соседней комнате ходит, негромко поскрипывая половицами, старуха. Немного помолчав, он спросил:

– Питер, а как тебе удалось это устроить? Я имею в виду твою смерть. Это, вероятно, было не просто.

– Очень не просто. – Питер откинулся на стуле, прислонившись затылком к оконному стеклу. – Я не смог бы сделать этого без помощи Лизл.

– Твоей подруги?

– Лизл замечательная, изумительная женщина. Моя любовь, мой лучший друг. Ах, Бен, я никогда не смел рассчитывать на то, что мне удастся встретить женщину, которая умела бы так любить. Я надеюсь, что когда-нибудь и ты найдешь подругу, которая будет обладать хотя бы половиной ее достоинств. Честно говоря, это была ее идея. Я никогда не смог бы составить и исполнить такой план. Она согласилась, что мне необходимо исчезнуть, и настояла на том, чтобы это было сделано так, как надо.

– Но зубные карты… Я хочу сказать… Питер, ради всего святого, ведь они же по ним совершенно точно, без всяких сомнений идентифицировали твое тело.

Питер покачал головой.

– Зубы трупа соответствовали зубным картам, остававшимся дома, в Вестчестере. Естественно, власти исходили из тех соображений, что у доктора Меррилла хранились рентгеновские снимки именно моего рта.

Бен, совершенно озадаченный, потряс головой.

– Чье же тело…

– Лизл позаимствовала идею из шутки, которую студенты-медики из Цюрихского университета почти каждый год разыгрывают в конце весеннего семестра. Всегда находится шутник, который решается выкрасть труп из большой анатомички. Это своеобразный весенний ритуал, черный юмор недоучившихся врачей – в один весенний день труп просто-напросто исчезает. Впрочем, его всегда возвращают на место, так что у непосвященных создается впечатление случайной накладки. А Лизл умудрилась украсть невостребованный труп из больничного морга. А потом остались совсем пустяки: выкрасть медицинские документы умершего парня, в том числе и зубные карты – в Швейцарии они есть у всех.

Бен улыбнулся через силу.

– Но рентгеновские снимки…

– Признаюсь тебе, что я нанял одного человека, который проделал для меня простую и практически безопасную работу: открыл дверь и пробрался в приемную доктора Меррилла. Это все-таки не Форт-Нокс. Пару снимков заменили другой парой. Пустяки. Так что, когда полицейские явились к доктору за моей зубной картой, они получили то, что ему подбросили.

– А авиационная катастрофа?

Питер принялся объяснять, не упуская ни одной существенной детали.

Он говорил, а Бен рассматривал брата. Питер всегда разговаривал негромким голосом, спокойно, твердо и обдуманно. Но никто не смог бы назвать его расчетливым или изворотливым, а для осуществления этого плана требовалась как раз изворотливость. Как же сильно он должен был испугаться!

– За несколько недель до того Лизл попросилась на работу в маленькую больницу в кантоне Сен-Гален. Конечно, они с превеликой радостью приняли ее – у них не было педиатра. Она нашла маленький домик в сельской местности, в лесу возле озера, и я присоединился к ней. Я изображал из себя ее мужа-канадца, писателя, работающего над книгой. И все это время поддерживал контакты с организованной мною сетью, с моими наблюдателями.

– Люди, знавшие, что ты жив… Это, наверно, было очень опасно.

– Доверенные люди, знавшие, что я жив. Кузен Лизл – адвокат в Цюрихе. Он был нашим главным тайным агентом, нашими глазами и ушами. Она доверяет ему полностью, и поэтому я поступаю так же. У него большие международные связи, обширные контакты в полиции, в банковском сообществе, среди частных сыщиков. Вчера он узнал о кровопролитии на Банхофплатц и об иностранце, которого забрали в полицию для допроса. Но как только Дайтер сказал мне о покушении на тебя, я понял, что случилось. Они – наследники тех, кто входил в мой список, кто бы они ни были, – вероятно, все время подозревали, что моя смерть была фальшивой. Они постоянно были начеку, дожидаясь то ли моего следующего появления в Швейцарии, то ли каких-нибудь признаков того, что ты решил продолжать мои расследования. Я доподлинно знаю, что многие швейцарские полицейские находятся у них на жалованье, а за мою голову назначена награда. Ими подкуплен, наверно, каждый второй полицейский. Как я понимаю, банк, где у тебя утром состоялась встреча – банк УБС, – был капканом. Поэтому мне пришлось выйти из укрытия, чтобы предупредить тебя.

Питер рисковал жизнью ради меня, сказал себе Бен. Он почувствовал, что его глаза наполнились слезами. А потом он вспомнил о Джимми Кавано, человеке, который, безусловно, был, но которого вроде бы и не существовало, и торопливо рассказал Питеру о таинственном происшествии.

– Невероятно, – протянул Питер и уставился взглядом в пространство.

– Можно подумать, что они хотели как следует высветить меня. Ты помнишь Джимми Кавано?

– Конечно. Он пару раз приезжал на Рождество к нам в Бедфорд. Мне этот парень тоже нравился.