Шрифт:
– Серьезно. Но только если речь идет о производстве чего-либо, а не денег!
– Ты говоришь о прибыли?
– В какой-то степени...
– Но прибыль лишь доказывает их жизнеспособность! Особенно если сравнить с другими системами... А заложенная в ней конкуренция делает многое доступным широкому кругу людей!
– Ты неправильно меня понял, – сказал сын. – Никто не собирается спорить о прибыли, отец... Я имел в виду совсем другое.
– Знаю, – сказал Эндрю. И он знал в самом деле.
– Ты уверен, что сможешь что-то сделать, отец?
– А ты не веришь в это?
– Мне хочется тебе верить... Приятно читать статьи тех, кто тоже верит в тебя...
– Так что же тогда мешает? – спросила. Филис.
– Точно не знаю. Лучше бы отец рассердился...
Эндрю и Филис обменялись быстрыми взглядами, и Филис поспешно сказала:
– Гнев, дорогой мой, не решение проблемы, а состояние ума!
– И в нем нет ничего конструктивного, Стив, – добавил Эндрю.
– Но Бог мой! – воскликнул Стив. – Ведь это же только начало, отец! Я считаю, ты сможешь сделать что-то. Да, это тяжело, но это же реальный шанс! Ты надорвешься, если будешь заниматься «специфическими злоупотреблениями»!
– Почему? – возразил Тривейн. – Это и будет началом!
– Да нет же, нет! Ты убьешь себя! К тому времени, когда ты кончишь обсуждать самый мелкий вопрос, ты просто утонешь в канализации! Ты будешь сидеть по горло...
– Можешь не заканчивать столь образное сравнение, – перебила сына Филис.
– ...в тысячах совершенно чуждых тебе дел, которые по воле могущественных адвокатских контор никогда не дойдут до суда!
– Насколько я понял, – сказал Тривейн, – ты сторонник жестких методов управления... Однако подобное лечение может оказаться хуже, чем сама болезнь. Оно весьма опасно.
– Возможно, хотя, думаю, ты несколько преувеличиваешь, – простосердечно улыбнулся Стивен Тривейн и добавил: – Прошу тебя, подумай о том, что я сказал, с позиций завтрашнего дня. Нам надоедает ждать!
Тривейн в махровом халате стоял перед миниатюрным французским окном, выходившим на балкон. Был уже час ночи, и они с Филис только что закончили смотреть какой-то старый фильм по телевизору. Засиживаться допоздна у телевизора давно уже стало для них привычкой. Плохой привычкой. Но что делать, если старые фильмы действовали так успокаивающе!
– В чем дело, Энди? – окликнула его Филис. Она уже легла.
– Ничего. Смотрел на машину с людьми Уэбстера...
– Они намерены использовать коттедж?
– Я разрешил им... Но они уклончиво ответили, что подождут день-два...
– Наверное, не хотят расстраивать детей... Одно дело сказать детям, что это обычные меры предосторожности по отношению к председателю подкомитета, и совсем другое – постоянно шатающиеся незнакомцы...
– Согласен, Фил... Как по-твоему, Стив был искренен?
– Как тебе сказать? – слегка нахмурилась Филис, взбивая подушку. – Не думаю, что стоит обращать особое внимание на его слова... Он еще слишком молод и, как все его друзья, склонен к преувеличениям. Они не могут, а возможно, и не хотят считаться с тем, что мир слишком сложен. Может, поэтому мечтают о железной руке...
– Чтобы через несколько лет воспользоваться ею!
– Вряд ли они захотят, Энди!
– Не рассчитывай на это. Иногда мне и самому кажется, что именно так решаются вес вопросы... Смотри-ка, еще машина...
Часть вторая
Глава 13
Было почти половина шестого, и большинство сотрудников подкомитета около часа назад разошлись по домам. Тривейн стоял за письменным столом, небрежно поставив ногу на кресло и опершись локтем о колено. Вокруг стола с разбросанными на нем диаграммами собрались те, кто составлял ядро его группы. Именно эти четверо были столь неохотно допущены к работе руководством Пола Боннера из министерства обороны.
Напротив Тривейна стоял Сэм Викарсон, юрист. Впервые Эндрю встретил этого энергичного, молодого парня на слушаниях в Дэнфортском фонде. Тогда он защищал – и как защищал! – интересы некой гарлемской организации, весьма себя скомпрометировавшей и тем не менее искавшей помощи. Конечно, откровенно говоря, ей следовало бы отказать, однако Викарсон с таким блеском находил оправдания ее ошибкам, что Дэнфортский фонд вынужден был уступить. Тривейн немедленно навел справки о Викарсоне и очень скоро выяснил, что Сэм был одним из юристов нового поколения, которые не боялись социальных проблем. Эти парни днем работали в своих кабинетах, а по вечерам консультировали владельцев магазинов в еврейских кварталах – тем и зарабатывали на жизнь. Короче говоря, это был в высшей степени одаренный молодой человек, невероятно находчивый и с великолепной реакцией.