— Бешир, это ты? Дай мне воды.

Голос пожилой, измученной женщины. Я захожу в комнату, откуда донесся голос. Темно, шторы плотные, практически не пропускают дневного света. Хорошо, что входную дверь оставил открытой, хоть какое-то освещение. Увидев меня, хозяйка нисколько не удивляется. Она лежит на раскладном диване, накрытая до груди одеялом, точнее, тонким ковром с проплешинами. Рядом с ней две табуретки, на одной — пластмассовая бутылка с водой и пакет с таблетками, другая — пустая.

С минуту осматривает меня бездумным взглядом, после чего отворачивается к стене, на которой приклеена чуть размытая фотография. Той самой женщины с младенцем. «Присаживайтесь». Влада не так уж стара. У нее мало морщинок, волосы не совсем седые, руки чистые, почти гладкие. Но у нее старые глаза. Да, глаза затухают. Когда реальность смывает последние капли надежды и больше ничего не остается впереди.

— Я ждала тебя. — Вдруг раздается у стены глухой голос. — Знала, что придешь... Во сне видела... Остальных дел у меня здесь не осталось, только тебя ждала.

Я наливаю ей воды, подношу кружку ко рту. С трудом приподнимается, делает глоток и снова откидывается на подушку. Нет сил.

— Влада... Почему она так поступила?

— Время из нее вытекло, сынок, время.

— А разве им нельзя заполниться заново?

— Заново... Это больше обман, который обязательно закончится, как сон. Да и не все могут такое пережить — рубежи. Вот она, Легкая, не раз пыталась обмануться. Поэтому... да...

— Вы что-нибудь ели? Я принесу вам еды.

— Не суетись, сынок. Мне ничего не нужно. Мое время на исходе. Были мы с ней как две нити сплетенные, две ниточки в одном узелке. Если одну перерезать, другая сама истончается да обрывается.

Где-то в кухне раздается слабый треск, похоже, радиоприемника, а потом начинается тихая музыка. Незнакомая печальная песня. «Я бы не хотел быть в другом месте, кроме этого», — выводит голос. Влада автоматически поправляет подушку, я смотрю на нее исподлобья, и мне становится страшно от мысли, что мое время может закончиться без предупреждения. Мне-то хочется напоследок подышать свежим осенним ветром... Не слишком ли романтическое желание для такой скотины, как я?

— Почему вы назвали ее Легкой?

— Ее так назвал отец. Налей-ка мне еще воды, сынок. Столько ты всего спрашиваешь... А главное-то забыл. Для чего ты здесь?

— Сам не знаю.

— Узнаешь.

— Скажите...

— Сказала же, узнаешь.

— Что же вы загадками разговариваете?

Влада вдруг заходится грубым, лающим кашлем, потом закрывает глаза.

— Новое не может появиться из ничего. Рушится один мир, возникает другой. Для кого конец, для кого начало.

И тут в комнату вошел ужасно тонкий парнишка с шаловливым выражением на физиономии, похожий на фавна. Судя по всему, Бешир.

— Меня привел сюда сон. Буквально силой.

— Так и должно было быть.

— Настойчивый сон, будто перемену участи предвещает... Почему я?

— Может быть, это твое спасение. Теперь многое от тебя зависит. У тебя есть возможность противостоять. Молодец, что пришел. Значит, внутри ищешь.

— Что ищу?

— Знание. Только ты сам можешь себя спасти. А высшее научит как.

— Я запутался. Не знаю, куда все идет. Соглашаюсь на неизвестность. И самое странное, мне от этого совсем не страшно.

— Бояться нечего. Меняй листья, но сохраняй корни.

— Корни... Это что, самое начало?

— Нет, сынок. Это то, что находится в глубине тебя. Настоящее-то не всегда настоящее. Может быть просто новый день, такой же, как и вчерашний.

— То есть копать глубже?

— Зачем копать? Надо только заглянуть за занавес.

— Не понимаю... Для чего? Неужели я так уж плохо справляюсь?

— А зачем ты сам заключил себя в тюрьму? Страдания — не обязательный опыт. Ты живешь так и уверен, что эта жизнь одна только возможная и правильная. Отказываешься представить другой путь. Но у тебя две жизни, три, еще больше: та, которую ведешь, и те, которые пока только в мечтах.

— Я бы хотел другую жизнь, но не вышло.

— Какую?

— Ту, в которой был мой главный человек. Она умерла.

— Ты считаешь жизнь в прошлом своим настоящим. Вот и ошибка. Ничего, все в юности такие. Я тоже крутила глобус, всматривалась — какой город мой? Тот город, где было мое собственное счастье. Потом поумнела, поняла: это место не надо искать на карте. Оно всегда с тобой. Оно и есть ты. Самое нужное, ценное ты всегда носишь с собой, все остальное — только декорации. Чтобы сыграть роль в спектакле, нужно это знать. Найти себя самого, самую сердцевину.