Стараясь отговорить их от свадьбы, дядя Линды пугал племянницу тем, что это не будет «христианский» брак, и в то же время убеждал Брюса, что Линда «ничего не умеет делать».

«Она научится», — отрезал Брюс.

Таки Кимура, не раз страдавший от расовых предрассудков, старается не делать акцента на этом аспекте: «Я думаю, что это было естественное беспокойство родителей, когда они видели, что их очень молодая дочь собирается выйти замуж за человека, не имеющего ни работы, ни постоянного дохода».

Возможно, только тот факт, что скоро она должна стать бабушкой, заставил мать Линды предпринять действенные шаги и вступить в переговоры с настоятелем Объединенной Церкви Сиэтла. Свидетелем на свадьбе был Таки Кимура. «Единственный человек не из круга семьи, приглашенный на свадьбу», — с гордостью вспоминает он. Все происходило так стремительно, что Брюс должен был одолжить свадебный костюм, а у Линды не было подвенечного платья. На церемонии также не было фотографа.

«Но он мог хотя бы купить цветы!» — вздыхала мать Линды.

В скоре Брюс и Линда перебрались в Окленд, в дом Джеймса Ли. Жена Джеймса умерла от рака, оставив его с сыном и дочерью. Скоро все они стали одной семьей.

Взъерошенный мужчина с железным рукопожатием, Джеймс Им Ли был двадцатью годами старше Брюса. Некогда чемпион штата по тяжелой атлетике, боксер-любитель и обладатель коричневого пояса дзюдо, он сейчас работал сварщиком, а в свободное время преподавал кунг-фу. Его можно было назвать одним из немногих людей в Соединенных Штатах, имевших хоть какое-то понятие о китайских боевых искусствах. Он годами преподавал традиционную форму кунг-фу, но скоро его перестали удовлетворять застывшие стереотипы и слабое внимание, уделяемое практической стороне, и он изобрел свой неформальный стиль.

Естественно, Джеймс сразу же смог оценить по достоинству то, что предлагал Брюс. Позже он скажет, что за короткое время с Брюсом он научился большему, чем за всю свою жизнь. Ведь Брюс учил не устаревшей рутине, а конкретным действиям самозащиты в непредсказуемой обстановке.

Джеймс и Брюс стали партнерами и открыли филиал «Института Гунфу» на Бродвее в Окленде. Вначале у них было немного учеников, но Таки Кимура субсидировал их предприятие, настояв, чтобы они забрали все деньги, заработанные в Институте Сиэтла.

Ни одна из школ Брюса не планировалась как прибыльное коммерческое предприятие. Он просто никогда не думал о том, чтобы привлечь туда выгодных клиентов. Единственное, что требовал Брюс от своих учеников, — это желание и способность к обучению. Ему не нужны были случайные люди. Брюс предлагал индивидуальный подход к каждому из учеников. Он не признавал демонстраций движений перед шеренгой зрителей. Брюсу необходимо было понять сильные и слабые стороны каждого ученика, его амбиции и характер. Каждый из учеников должен был продвигаться своим собственным путем. Так, например, Дэн Иносенто смог осознать: чтобы идти дальше, ему следовало в первую очередь освободиться от скованности разума.

Брюс старался объяснить, что знание техники — это только начало кунг-фу. Для овладения этим искусством следует проникнуть в его дух. Поэтому он отказывался обучать людей «готовым рецептам», а призывал их к постоянной алертности, вдохновлял на поиск своих собственных «решений проблем».

На первых порах Брюс преуспевал в своем намерении избегать конфликтов того сорта, которые возникали у него в гонконгских школах кунг-фу. Правило номер 9 его Института призывало не распространяться о методах и достижениях Института в присутствии представителей других школ кунг-фу, дабы не возбуждать чувства соперничества. По иронии судьбы первые беспокойства начались в начале 1965 года из-за инструктора кунг-фу из Сан-Франциско (держащего школу по другую сторону залива), тоже китайца по национальности.

Вон Джак Мань недавно прибыл из Гонконга, чтобы открыть свою школу в Штатах. Желая сделать себе имя, он послал Брюсу письменное приглашение на бой с тем условием, что проигравший должен будет закрыть свою школу. За этим вызовом крылось традиционное недовольство мастеров боевых искусств тем фактом, что Брюс разглашает их «тайны» европейцам, имеющим преимущества в росте и силе перед китайцами.

Вон появился в назначенном месте с несколькими своими коллегами. Был прочитан целый список правил: никаких ударов пальцами в глаза, ногой в пах и так далее… Брюс пришел в бешенство от всего этого и настолько загорелся желанием поскорее вступить в бой, что Вон дрогнул и решил предложить более формальный спарринговый матч для решения вопроса.

Но Брюс и слушать об этом не пожелал, и Бону пришлось согласиться на первоначальные условия, чтобы не ударить лицом в грязь перед коллегами.

По рассказам свидетелей, бой прошел быстро, гладко и эффективно. После энергичного обмена ударами Вон бросился наутек, а его секунданты сделали попытку заступиться, но были перехвачены Джеймсом Ли. Брюс бежал за Боном, лупя его по голове и спине, но ему никак не удавалось нанести завершающий удар.

Брюс позже говорил Дэну Иносенто:

Я преследовал его и, как дурак, колотил по голове и спине. У меня кулаки опухли из-за этой твердой башки. Затем я сделал то, чего никогда не делал раньше: обхватил его шею рукой и хорошенько врезал ногой под зад. Он растянулся на полу, а я продолжал лупить его, пока он не перестал сопротивляться. Я так устал, что с трудом наносил удары.