Ивашура глянул на часы: шел третий час дня, а он вылетел в десять утра, значит, его прогулка у Башни длится уже больше четырех часов. В штабе, пожалуй, всполошатся, если уже не всполошились, бросятся искать… Правда, вертолетов пока не слышно, может, обойдется “легким испугом”?

Он встал и побрел к Башне, создающей из-за колоссальных размеров впечатление наклонившейся и вот-вот готовой рухнуть стены. В эту сторону шаги получались нормальными, соответствующими тем усилиям, которые он прилагал. Он шел и смотрел на Башню, и чем ближе подходил, тем светлее она становилась: от фиолетовой, почти черной, до синей и голубой, и, наконец, в двухстах шагах от ее стен она стала… голубовато-прозрачной, как глыба стекла! В этой глыбе тенями обозначились лестницы, стены, коридоры, какие-то машины, светящиеся фигуры… Ивашура сделал шаг еще и оказался в темноте с мигающими звездами. Пахнуло ледяным холодом, как из морозильника. Невидимые сети упали сверху, сжали руки, ноги, сдавили бока. Ивашура рванулся и… вывалился на холм желтой глины на вершине земляной складки у стены Башни. Рация зашумела, захрипела, чей-то голос пробился сквозь этот шум:

— …молчите?.. передают, что датчики… где?

— Не поднимайте паники! — буркнул Ивашура, приблизив губы к микрофону рации. — Все нормально, возвращаюсь. Который час?

— Без пяти одиннадцать, — ответил далекий Рузаев. — Что там у тебя стряслось с датчиками? Гаспарян звонил мне, мол, ты не отвечаешь.

Ивашура некоторое время соображал.

— И сколько я молчал?

— Минуты три. Физики передают, что их приборы перестали регистрировать сигналы датчиков.

— Успокой их, датчики я снял, потом все объясню, ждите.

— Три минуты… — пробормотал он про себя. — А по моему хронометру прошло почти четыре часа! Нет, хватит шутить с господином Случаем! Хорошо, что путешествие закончилось благополучно. А ну как остался бы внутри этого “мыльного пузыря” с чужим временем?!

Ивашура посмотрел вверх: электрический “дождь” постепенно терял силу, затухал, — и стал спускаться с вала. А у подножия земляной складки наткнулся на труп животного, не то тигра, не то льва, вернее — на переднюю половину трупа, задняя часть туловища отсутствовала…

— Через “зону ужасов” я промчался, не успев даже понять, что это “зона”. — Ивашура хмуро усмехнулся и замолчал, вертя в пальцах блестящий камешек.

В штабе, наполненном пульсирующим гулом, зуммерами и свистами радиотелеграфной станции, сидели руководители экспедиции, начальники лабораторий радиофизики и биологии, Меньшов, Гаспарян и лейтенант Куща. По лицу Богаева ходили тени озабоченности и досады. Гришин о чем-то думал, взявшись пальцами за подбородок, радиофизик вздыхал, поглядывая на биолога.

— Наша физика мало применима для объяснения феномена Башни, — проговорил Меньшов, оглаживая бороду. — Взять тот же “мыльный пузырь” с иным ходом времени: до сих пор наука не сталкивалась ни с чем подобным, нет даже серьезных теоретических работ на эту тему, только дикая гипотеза нашего уважаемого коллеги Валеры о квантовых эффектах и дискретности углового поворота времени. Кстати, я готов принять и ее после того, что услышал от Игоря и Миши Рузаева.

Богаев поморщился:

— Товарищи, не о том говорим. Игорь Васильевич сегодня преподнес нам сюрприз, какого от него не ожидали. Можно ли так рисковать начальнику экспедиции? Мне кажется, нельзя.

— Владлен Денисович, давайте поговорим об этом отдельно, — сказал Ивашура. — Каюсь, виноват, больше не повторится. С этого часа вступает в силу приказ — не приближаться к Башне ближе, чем на три километра, касается всех! Этого достаточно.

Богаев что-то пробормотал, отворачиваясь.

— Меня интересует, — продолжал Ивашура, — что дал науке мой “бег по пересеченной местности”. Что вы записали и расшифровали.

Радиофизик посмотрел на биолога, тот пожал плечами.

— Результаты обрабатываются, ничего конкретного сказать не могу. Аппаратура записала поступающие с датчиков сигналы, но чем они вызваны — пока загадка.

— То же самое могу сказать и я, — признался радиофизик. — Приборы отметили повышенную ионизацию воздуха, особенно в тот момент, когда начался “электродождь”, но это как раз нормальное явление. Остальные записи — темный лес! Похоже, мы открыли в “зоне ужасов” тип излучений, действующих непосредственно на нервную систему.

Сквозь шумы эфира в комнату пробился чей-то голос.

— Где-где? — переспросил радист.

Голос пробормотал что-то неразборчивое, но радист понял.

— Хорошо, сообщу.

— Что там еще? — повернулся к нему Богаев.

— На южном участке стены замечены “телеэкраны”, сразу пять штук на разных высотах.

— Ну и что?

— В одном из них был виден человек. Ребята засняли все на кинопленку.

— Что за человек? — быстро спросил Ивашура. — Не напоминал ли он кого-нибудь из знакомых?

— Сейчас спрошу. — Радист потянулся к панели РТС.

— Не надо, проявят пленку, посмотрим сами.

— А кого ты имел в виду? — наклонился к Ивашуре Гаспарян. — На кого должен быть похож человек в “телеэкране”?