— А робот-то лучше усвоил законы нашего благословенного отечества, чем мы сами. Забавная смерть. Сказать кому — не поверят. Кто бы мог подумать, что нормальный, неповрежденный робот может переступить основные Законы робототехники. А логика простая — в Законах что сказано? Робот должен то, робот не должен этого. Робот… Законы навязаны ему извне — робот должен. А ведь он личность, имеет свое «я» и он эти законы так и воспринимает: «робот должен», а не «я должен». И если по всем законам логики и законам юридическим это «я» признает себя человеком?

С мрачным спокойствием размышлял Марчч, приговоренный к смерти, не вспоминая прожитую жизнь, не сожалея и не раскаиваясь. Ответа же на его мысли не было. Молчал корабль, молчал затаившийся в нем робот, молчали столпившиеся вокруг Марчча звезды, глядевшие на него с жадным, холодным любопытством зевак, свидетелей автокатастрофы. Марчч сидел на валуне и ждал смерти. Он смотрел на невидимый горизонт, где чернота пустыни сливалась с чернотой неба и только по звездам можно было судить, где какая чернота. Марчч смотрел перед собой и ждал смерти. Темнота и тишина кружили вокруг, и все теснее становились круги. Марчч ждал смерти. И вот, слившись в единое целое, темнота и тишина напали разом и поглотили его, сделав частью себя. Тогда дрогнула дверца люка, открылась беззвучно, и из корабля вышел новоявленный человек и принялся загружать руду в трюм…

Эверард Люциан кончил рассказ и глянул на бродягу. Ну как, мол? Но с Лизардом что-то приключилось — лицо его позеленело, он вдруг сорвался с места и, зажав рот ладонью, бросился в сторону туалета.

— Вечно так, — пробурчал подошедший бармен. — Налижется за чужой счет, а сам третьи сутки не жравши… С вас четвертак, сударь.

Ноумен машинально расплатился. Губы его досадливо дернулись, бровь презрительно изогнулась. Он что-то пробормотал насчет свиней и, кажется, бисера, но отошедший за стойку бармен этого не услышал.

Бродяга, тем временем справился уже со своими затруднениями и склонился над умывальником. Побрызгав водой на лицо, он припал губами к струе и стал жадно хлебать. Потом выпрямился, утерся рукавом и уставился на свое отображение в зеркале. Всякое добродушие исчезло с лица его, маленькие глазки смотрели прямо и жестко.

— Ну и рожа! — сказал он угрюмо. Помолчав, добавил: — Однако… Долго я ждал.

Внезапно развеселился, подмигнул себе в зеркале и выскочил в холл.

— Тысяча извинений, сударь, тысяча извинений!

Проклятая болезнь — мой организм истощен невзгодами. Но уверяю вас — мое внимание было приковано к вашему рассказу. Сударь! Вы заблуждаетесь! Вы — новое литературное дарование! Это гениально, я просто потрясен, у меня нет слов! Клянусь вам, что никогда в жизни ни одну историю я не слушал с таким всепоглощающим вниманием! А вы, значит, и есть тот самый робот?

Молчание повисло в воздухе, как нож гильотины. Локоть Ноумена лежал на стойке бара, сам он, откинувшись назад, глядел прямо в невыразительные глазки собеседника. Сам того не подозревая, он копировал позой Иуду из «Тайной вечери» кисти славного Леонардо. Лицо его окаменело.

Лизард успокаивающе замахал руками, оглядываясь по сторонам.

— Сударь! Клянусь! Никому ни слова — я все понимаю! Сударь!

Ноумен несколько расслабился. «В конце концов, — подумал он, — какой-то бродяга, пьяница… Кто поверит? И с моими ли деньгами его бояться?»

— Да, — произнес он величественно. — Признаться, вы меня раскусили. Но, надеюсь, вы понимаете, что болтовня на эту тему или любая попытка шантажа означает для вас в лучшем случае просто умереть?

— Что вы, что вы, сударь! Упаси боже! Ни одной живой душе… А корпус вы, значит, новый прикупили?

— Да, друг мой. Надо сказать, что эти биосинтетические тела очень хороши. Внешне я практически неотличим от человека, все радости жизни мне доступны — и еда, и выпивка, и иные, хе-хе, тоже. А если учесть преимущества моего интеллекта, то вы, люди, можете мне только позавидовать. Впрочем, что это я… Ведь я человек! Сейчас я ворочаю большими делами и планы у меня грандиозные. Если бы вы только знали, как вы жалки и ничтожны по сравнению со мной, как мелка и нелепа ваша суета, ваши крысиные гонки…

— Что верно, то верно, сударь. Все так и есть, жалкие мы твари. Черви ничтожные, прах под ногами… Особенно те из нас, кто некогда занимался программированием поведенческих реакций искусственного интеллекта на уровне подсознания… Вы, кстати, не помните того бывшего служащего «Мыслетроникса», который вас Марччу продавал?

— Да знаете ли — забыл… Что мне до него?

— Сейчас вспомнишь, — сказал Лизард жестко. — Ватерлоо-777!

— Как?

— Ватерлоо-777! Ну!