Странно. Цивилизация, создавшая межзвездные корабли, зашла в тупик. Конечно, создай сейчас на Земле аналогичный Высший Разум, доверь ему все проблемы — и получится то же самое.

Тупик. Может, и вправду помочь им? Пусть собирают материал, делают выводы, пусть почувствуют, что такое боль и гнев, отчаяние и жажда счастья. Одно уж хорошо, что его спасли. Теперь он будет жить, жить вопреки тем, кто уже занес руку, чтобы окончательно сбросить его со счетов. А пришельцы, может, сами поймут, насколько глупа и бессмысленна их затея с Высшим Разумом. Научившись чувствовать, кто-то, конечно, оборвет свою жизнь, а кто-то ценой жизни разломает дурацкую машину.

— Вы говорили, что достигли высоких результатов в своем развитии. Вы могли бы помочь нам избавиться от старости, например, или рака?

— Нет. Вы находитесь на более низкой ступени развития, а потому мы не имеем права вмешиваться. Если вы, в свою очередь, также не хотите помочь, мы не настаиваем.

— Да нет, я вообще-то согласен.

— Тогда — начинайте.

Гирсон сделал несколько шагов, сел на пол и прислонился к упругой стене. С минуту в голове царил полный сумбур, а затем он мысленно перенесся в свое детство…

Когда Гирсон дошел в своих воспоминаниях до размышлений на утесе, то внезапно очнулся и почувствовал огромное облегчение оттого, что находится здесь, а не на дне озера. "Что ни говори, — подумал он, — а этим пришельцам я должен быть благодарен".

— Все, — произнес он с облегчением, будто проснулся после кошмарного сна.

— Вы уверены, что все?

— Что? Ах, да. Уверен, конечно, уверен.

— А не могли бы вы повторить рассуждения еще раз?

— У вас что-нибудь не получилось?

— Это у вас не получилось. Проанализировав цепь ваших умозаключений, мы пришли к выводу, что вы не только не испытываете никакого желания добровольно уйти из жизни, но даже мысль о самоубийстве вызывает у вас отвращение.

— Но я действительно хочу жить? И я уже никогда не смогу вернуться к тому состоянию, когда хотел смерти!

— В таком случае — прощайте, — хладнокровно произнес голос. — Вы противоречите самому себе, ведете себя и мыслите нелогично. Дальнейший контакт нецелесообразен.

Гирсон похолодел. Он вдруг понял, что сейчас произойдет. Через секунду, через миг, а может, и раньше. И понял, что уже поздно. Поздно что-либо предпринимать! Если бы раньше! Как-то иначе, по-другому… Неизвестно как, но по-другому! А теперь? Что успеешь?

Он не успел даже вскрикнуть. Сердце, словно от удара ногой, бешено подпрыгнуло и застряло где-то у подбородка. Холодный воздух обжег лицо, руки, и Гирсон почувствовал, как стремительно падает вниз.

Последнее, что он успел заметить — это летящие навстречу звезды и бледное отражение Луны в черной воде озера…

— Скажи, геометр, чем может помочь Сиракузам твоя новая машина?

— Ты, Эстах, не веришь в мои механизмы?

— О нет, геометр! Ты велик, и в этом нет сомнения. — Рослый воин почтительно склонил голову. — Но твои прежние катапульты метали огромные камни, а этот камень слишком мал.

— Как знать, — задумчиво произнес Архимед, — быть может, этот камень окажется для врага страшнее, чем глыба в десять талантов.

— Этот камень? — недоверчиво переспросил Эстах, подняв с земли булыжник чуть больший, чем его кулак. — Им можно поразить воина, разве что попав ему в голову.

Мимолетная улыбка скользнула по губам ученого и тут же спряталась в курчавой бороде.

— Как думаешь, Эстах, далеко ли ты забросишь тот снаряд? — Архимед указал на массивный прямоугольный блок, служивший ему столом.

— Ты смеешься, я не сдвину его с места!

— А этот камень?

— Отсюда могу докинуть до моря.

— Ну вот тебе и первое преимущество маленького камня.

— Прости, Архимед, но я не понимаю тебя. Я вижу лишь то, что этот тяжелый снаряд может потопить целую галеру, а камень, — Эстах подбросил в руке булыжник, — что он может?

Великий геометр не ответил. В раздумье поглаживая бороду, он смотрел туда, где сверкавшее под солнцем море сливалось с лазурным сицилийским небом. В наступившей тишине был слышен шум набегавших на берег волн, да воинственные крики римских легионеров. Убедившись в невозможности взять Сиракузы приступом, Марцелл увел свое войско за холм.