— Ты что, угрожаешь?

— Нет, самоутешаюсь.

Он взял ее под руку. Мимо прошли знакомые девчата, каждая из них непременно должна была оглянуться на Виктора. Он не обращал на них внимания, а Саше льстило, что на него частенько оглядываются не только девушки, но и женщины. Пусть завидуют!

Виктор был на голову выше ее, спортивного склада парень, с легким шагом натренированного бегуна. Она рядом с ним казалась школьницей. И уж, конечно, любопытные прохожие невольно сравнивали их: ну что нашел такой атлет в невзрачной, худенькой пигалице? Ну и пусть сравнивают!

Его теперь знали многие. Вскоре после того, как он защитил Аню Иванову, лаборантку с комбината, в городской газете была напечатана фотография: он, Виктор, и миловидная девушка, которая с явным преклонением смотрела на своего спасителя.

Тяжелое ранение Виктора оставило свой след — белую прядку на виске. Эта седина придавала ему выражение мужества.

— Что ты все молчишь, Витя? Говори что-нибудь.

— Мне кажется, твой отец недолюбливает меня...

— Вот еще выдумал! Ты совершенно не знаешь его.

— Чего там узнать, если он при всех заявил, что из меня ничего путного не выйдет.

— Отец резко выговаривает как раз тем, кто ему нравится.

— Непонятно.

— Он и мне говорил, что дочь у него пропащая душа. Отец деликатничает с теми, кого терпеть не может.

— Это уж вовсе непонятно.

— Ладно, оставим моего родителя в покое.

И Виктор замолчал. Он мог дуться целый вечер, не проронив ни слова. Но Саша не выносила таких заговоров молчания. Пытливо заглянув ему в глаза, она спросила:

— А что у тебя с Ивановой?

— В каком смысле?

— Мне передавали, что видели вас на загородной прогулке. Ты сидел, конечно, за рулем, она в коляске мотоцикла — не правда ли, какая идиллическая картинка!

— Аня возвращалась с бетонного завода, я и подвез ее.

— Не хитри!

— Ты вся в отца.

— Хорошенькое дельце! В кого же еще мне быть?

— Почему тебе нравится портить наши отношения?

— Чтобы лишний раз проверить их.

— А впрочем, если хочешь, Аннушка — славная дивчина.

— Вот как? Я давно заметила, что она тебе нравится, еще когда ты лежал в больнице.

— Саша!

— Ну что Саша, Саша? Разве я не права? Я все видела, только молчала.

— Да пойми ты...

— Нечего мне понимать. Хоть завтра можешь о б в е н ч а т ь с я с Ивановой на такси вокруг центра города. Теперь в моде автомобильные в е н ч а н и я!

— Как ты не поймешь, что Аня просто благодарна мне за то, что я вступился за нее.

— Вот и женись. Будет рыцарская свадьба. А она хороша собой. Хороша, хороша!.. — И ревность Саши начала щедро рисовать соперницу во всех подробностях.

— В больнице, я помню, ты обещала...

— Разве ты слышал? Ноты бредил, и я всякое могла сказать.

Он пожал в широкой ладони ее узенькую ладошку — в знак благодарности и за это откровение.

Саша отняла руку, поотстала. Виктор тоже остановился.

— Неужели ты всерьез ревнуешь?

— Я? Ревную? Слишком много на себя берешь!

— Ладно, успокойся. Пойдем в кино, что ли?

— Мне и в жизни надоели скучные истории чужой любви.

— Не задирайся.

— Ступай, не теряй понапрасну вечер.

— Зачем ты испытываешь мое терпение?

— Ах, ты все-таки угрожаешь!

— С тобой невозможно сегодня говорить.

— Ступай, ступай к своей Аннушке, она сговорчивее...

Саша круто повернулась и пошла домой.

Сколько раз Виктор сгоряча хотел проучить дерзкую девчонку, которая, слишком задирает нос. Но когда их отношения портились, Саша умела восстанавливать мир, и он прощал ей многое. До каких же пор это будет продолжаться?

Дома он застал одного отца. Петр Ефимович любил посидеть вечерком над записной книжкой, в которой были всевозможные таблицы, графики, диаграммы. Эту книжку называли энциклопедией Молодогорска — от самого основания города в сорок втором году и до наших дней.

— Где тебя носит? — недовольно спросил отец.

— Как где? На работе.

— Оттуда только что звонили.

— Не успеешь уйти, как...

— А ты не ври, если не умеешь. Окончил институт, а все ходишь на посиделки, все кружишь головы девкам. Холостяцкое время — пустое время.

— Будь справедливым, отец, ты сам женился под тридцать.

— Мне жену заменяла тачка, которую я ласкал и нежил в котлованах. А сейчас на экскаваторе не женишься...

Виктор с грустной улыбкой слушал отца, зная, что после случившегося он стал не в меру тревожиться за него.