– Я решила, что не стану заводить любовников, – заявила Одрианна.

Она сказала это ночью, лежа рядом с мужем после страстного соития, в те мгновения, когда пара отдыхает от блаженных трудов и обычно не произносит ни слова, чтобы не испортить хрупкого очарования этих чудесных минут.

Мозг Себастьяна лениво переваривал ее слова.

– А я и не знал, что ты собиралась завести любовника, – наконец промолвил он.

– Да нет, вообще-то я не собиралась, – сказала Одрианна. – Но мы же договорились, что я смогу сделать это позже, если мне захочется.

– И почему ты решила, что не будешь делать этого? – полюбопытствовал Себастьян.

– Не беспокойся! Ты ведь уже знаешь, что я не похожа на твою мать и не стану донимать тебя ревностью и дурацкими придирками.

Себастьян стал раздумывать над собственной реакцией на эти слова. Мальчишеская радость – ну, это само собой – по поводу того, что он один будет владеть ею вечно. Облегчение – ведь она поняла, что яд ревности и придирок может проникнуть в семейную жизнь. Однако где-то в глубине души его все же терзало раздражение, вызванное тем, что Одрианна вообще заговорила на эту тему.

– Не думаю, что можно всерьез принимать такие решения, да еще на будущее, – промолвил он. – Вот если бы ты заговорила об этом лет через десять…

– Нет, не заговорю, – остановила мужа Одрианна, заглядывая ему в глаза. – Не заговорю, – повторила она.

Себастьян не собирался противиться такой уверенности. Уж если она решила быть верной, не в его интересах просить ее об обратном. Однако…

– Это из-за того, что я пообещал убить их? – спросил он.

Одрианна рассмеялась:

– Нет, конечно. К тому же я знаю, что ты бы никого не убил.

И снова не в его интересах было говорить жене, что на это он как раз был вполне способен. Поэтому своим решением Одрианна спасла его от дуэли-другой. Так что для него все складывалось вполне благополучно. Но все же…

– Ведь мне и без того известно, что ты не похожа на мою мать, когда дело касается ревности и придирок.

– Неужели это так очевидно? Я ведь, кажется, не показывала склонности ни к тому ни к другому, – заметила Одрианна.

– Нет, но… – Вероятно, все дело в том, что у нее просто не было причин придираться к чему-то или испытывать ревность, решил Себастьян. Впрочем, вполне возможно, что ему стоит быть благодарным за то, что с самого начала их брака жена приняла особенности мужского характера.

Здравый смысл подсказал Себастьяну, что ради мира и гармонии в предстоящие годы ему следует прекратить разговоры на эту тему. Раз и навсегда.

Но опять-таки…

– Но почему же, черт возьми, ты решила, что у тебя была хоть какая-то причина ревновать? Я ни разу не отвернулся от тебя. Черт возьми, да уже в течение месяца я ни одной ночи не спал спокойно!

Одрианна замерла, а потом села. И опустила на него глаза.

– Признаться, твои слова меня поражают, – заметила она. – Я набралась смелости сказать тебе, что решила хранить тебе верность, а ты почему-то разозлился.

– Вовсе я не разозлился, – возразил Себастьян.

– Не знаю, во всяком случае, разговариваешь ты сердито, – ответила она. – И я не понимаю почему. Более того, я бы сказала, что все это к тебе не имеет никакого отношения.

– Как это – не имеет? Как раз имеет! – возмутился Себастьян. – Ты же собираешься быть мне верной, не так ли?

– А ты бы предпочел, чтобы я была неверна?

– Разумеется, нет, – отрезал он. – Но я хочу знать, почему ты решила, что я уже был неверным?

– А почему нет? Вступив в брак, распутник не превращается в степенного семьянина, – заговорила Одрианна. – Говорят, распутники остаются верны себе независимо от того, с кем свела их женитьба. Когда ты не приходишь домой до раннего утра и не говоришь мне, где ты был, я не задаю тебе вопросов. Однако я в состоянии сделать некоторые выводы. И я не настолько невинна, чтобы не знать, какими бывают подобные браки.

Взяв жену за плечи, Себастьян уложил ее на кровать, а затем склонился над ней, чтобы заглянуть в глаза.

– Ты сделала неправильные выводы, – прошептал он. – Уже очень давно у меня не было другой женщины. Много месяцев. – Конечно, речь шла не о месяцах, но с тех пор, как они познакомились, он действительно не вступал в близость с другой. Однако объяснять это Одрианне явно не стоит.

– Правда? – удивилась она. К удивлению в ее голосе примешивалось недоверие. Расслышал Себастьян и нотки неуверенности, словно ответ на этот вопрос много для нее значил.

– Правда, – кивнул он. – А что касается того, какими бывают подобные браки… – Часть его существа умоляла Себастьяна замолчать, пока он не сказал чего-то, о чем будет потом сожалеть. Однако, проигнорировав эту мольбу, он продолжал: – Почему же ты все-таки сказала мне, что сделаешь все по-другому?

– Я хотела, чтобы ты знал это, – ответила Одрианна.

– Но почему? Если ты не ждала от меня подобного обещания, то зачем сказала мне это, почему захотела, чтобы я тоже знал?

Она подняла на него взгляд.