– Эй!
– я попыталась заступиться за своих и... краем глаза увидела, как на меня летит приклад винтовки.

Дальше была темнота.

Очнулась я от холода. Тужурка моя - куда-то делась. А в одном свитере в камере холодно. Хорошо, что еще вообще не раздели...

Проскрежетал ключ. Первая мысль - 'Ващенко!'. Но нет. Здоровый мужик вытащил меня и повел по коридору. Небольшая комната с двумя стульями. Села на один. Пару минут ожидания и вот заходит военный. Ни тебе 'здрасьте'... ни 'до свидания':

– Фамилия, имя, отчество?

– Иванова Ника Алексеевна.

– Ваши документы?

– У сопровождающего.

– Где он?

– Пошел за поезд договариваться.

– Не ври мне!

Вот как! Уже сразу - и не ври?

– Ты немецкий шпион и тебе лучше сразу все рассказать!

– С чего вы взяли?

– Вот!
– и протягивает мне мои часы. Ой! А я совсем о них забыла.

– Ну, капиталистическая сучка, поговорим! Говори, на кого работаешь?

– На ГБ.

– Врешь!

Я упала от удара.

– Пошел на мужской половой орган!

Он поднял меня за волосы и закричал в лицо:

– Ты мне все скажешь, сучка! Я тебя сам заставлю говорить? Кто в подельниках?

– Берия.

Ох! Удар в живот согнул меня и снова бросил на пол.

– Ты и твои напарники заговорите у меня как миленькие! Поняла, немецкая подстилка?

– Да, пошел ты, ублюдок грёбаный!

Нна! Правильно, чтобы рот без повода не раскрывала. Долго я не выдержу. Удары, как назло, приходились именно туда, где были синяки и гематомы от Ивана. Но тогда я - работала на адреналине, а сейчас - все тело захватила тупая усталость и холод. Хотя - сдаться этому мордатому ублюдку выше моих сил.

– Имя?

– Иди в ж...

В глазах - опять звезды. Скорее бы уж сознание потеряла... надо просто вырубиться. Забыть, кто я, где я... так легче...

Грюпает дверь.

– Товарищ лейтенант, вас вызывают!

– Подождешь здесь! Я сейчас вернусь, и продолжим разговор! Поняла?

Вытягиваю из-под живота руку и сжимаю кулак. Все пальцы, кроме одного. Хрен ты со мной поговоришь!

– Товарищ Иванова! Товарищ политрук!
– Ващенко выплывает откуда-то. Никак не могу сфокусироваться на нем. Или это не он? Как болит голова...

– Товарищ политрук!
– чьи-то руки поднимают. Нежно. Не бьют... и это радует. Значит всё-таки Ващенко.

Хочется спросить, договорился он насчет поезда? Наверное, все же договорился, раз пришел за нами. Хорошо... сейчас поедем... уже едем...

На вокзале в Москве нас встречала целая делегация. Делегацию возглавлял обеспокоенный Ярошенко. Лично. Собственной тушкой...

Олег

После разговора с Берией я вертелся как белка в колесе - то гонял мехводов в нашей бригаде, чтоб не как попало ездили а смогли танк и до Берлина довезти не запоров двигун по глупости, то мотался на заводы, проверяя как идут дела с модернизацией производимой бронетехники и подготовкой к производству новых ее образцов. Особенно часто меня заносило на ХПЗ - все ж родной завод в родимом городе. Несколько раз выезжал в танковые корпуса с лекциями на тему как не стоит воевать. А то у них то танки шли в атаку без пехоты, которая где-то отстала, то наоборот. Артиллерию упорно пытались размазать по всей линии фронта, и понятное дело, что пара несчастных 45-ок танковую роту немцев остановить не в состоянии. Зенитки постоянно отставали, что тоже не способствовало уменьшению потерь. Одному комдиву в результате даже начистил морду, когда на мое заявление о том, что посылать танковый батальон днем и без зенитного прикрытия самоубийство, он в ответ начал на меня бочку катить, но, не став доводить дело до Берии - ибо комдив и так пронялся серьезностью момента по самое не балуй. Этому пониманию немало поспособствовала сломанная челюсть и ствол под носом с обещанием, если что его пристрелить на месте. Но к счастью большая часть командиров таки поняла выгоду наших предложений, и наставлять на путь истинный пришлось только некоторых особо дурных товарищей. Однако и они проникались важностью перемен без применения тяжелой артиллерии в виде ЛПБ.

В результате, когда Саня воевал, я оказался вообще в районе Ленинграда и в бой естественно не попал. В это время я под Ленинградом осматривал позиции наших солдат, проверяя, как претворяют в жизнь новые уложения устава. Увиденное мне понравилось, и я с чувством выполненного долга собрался назад. Однако только я отдалился от передовой метров так на 600 как был остановлен криками и гулом разрывов.

– Что случилось?
– спросил я пробегавшего мимо бойца.

– Немцы в атаку пошли - на бегу крикнул тот.

В результате вместо того, чтоб бежать на поезд, я бежал к окопу. И единственное о чем жалел так это о отсутствующем у меня сейчас танке. Заняв позицию в паре метров от пулеметной точки, я, пригнувшись, стал ждать конца артналета.

После артподготовки, длившейся около получаса, немцы пошли в атаку. Наступали они грамотно. За линию брони не вылазили, но и от нее, несмотря на довольно сильный огонь нашей пехоты не отставали. Несчастная батарея сорокапяток естественно не смогла остановить атаку трех десятков танков, и мы довольно быстро остались без ПТО, хотя несколько танков они подбить успели.

Пулемет, стрелявший рядом, вдруг замолчал. Я рванулся туда - повезло - расчет был мертв но пулемет уцелел и я стал стрелять из него. Немецкая пехота все-таки не выдержала и метрах в двухстах от наших окопов залегла, но танки продолжали атаку. Вскоре они приблизились на расстояние, когда можно было попробовать достать их гранатами. Это стоило им еще несколько машин. А я на всю жизнь запомнил, как один боец бросился к немецкой четверке с бутылкой молотовки. Однако не успел добежать и в бутылку попала пуля. Мгновенно солдата объяло пламя, но горящая фигура не упала, а метнулась к танку. Как боец, испытывая дикую боль, сумел залезть на тану и лечь на решетку двигателя я не знаю, но горючая смесь с его тела таки попала на движок и танк тоже вспыхнул.