И тут я совершил ошибку. Рассредоточил внимание между ним и скорбящим отцом. Тем самым я только удвоил тяжесть намерения следить за обоими сразу, вместо того чтобы сконцентрироваться на чем-то одном, каким бы мимолетно-кратким ни был предоставленный мне отрезок времени. В тайской рукопашной схватке подобное раздвоение стоило бы мне жизни. Здесь, на Западном Манхэттене, мне оставалось только завороженно следить, как Эрик, с молотком в руках, крадется вдоль стены ночных окон.

Вот он остановился. Посмотрел на окно. Поднял молоток…

Потом положил его на пол возле окна, как бы просто так. Рука его была опущена. Он провел ею по своему телу, чтобы удостовериться в размерах высоты.

— Все замерли! — сказала Хейли. — Не забывайте, он инженер!

— И не какой-нибудь там машинист, — пробормотал Рассел.

Эрик задергивал тяжелую штору на стене ночных окон.

— Не понимаю, к чему он клонит! — сказал наш хозяин Жюль.

Эрик резким движением включил настольную лампу. Он подвинул один конец завернутой в фольгу вазы к закрытым шторам, на одной линии с молотком. Прижал донышко вазы к шторам на высоте, которую отметил рукой, а затем фломастером очертил контур вазы на шторе и ножницами вырезал круглое отверстие в плотной материи.

— Эй, мне еще придется жить здесь после того, как вы уйдете! — вмешался Жюль.

— Не беспокойся об этом. — Сказав это, Йэрроу Кларк судорожным движением закрыла рот рукой.

Эрик приставил к отверстию в шторе нижнюю часть обернутой фольгой вазы. Передал мне ее. Заглянул в получившийся объектив и немного подправил угол.

Теперь он держался за меня стальной хваткой.

— Объясни нам, чего ты хочешь! — попросила Хейли.

Эрик сжал голову руками, будто она вот-вот взорвется. Бросил на меня испепеляющий взгляд.

— О'кей! — сказал я. — Прости, что виноват в твоей немоте! Просто давай! Валяй!

Он закрыл дверь гостиной. Выключил верхний свет. Поднял со скатерти осколок зеркала. Обошел стоявшие кругом стулья, чтобы вырубить настольную лампу.

Тьма поглотила нас, тьма, прорезанная только лучом света, проникавшего сквозь вазу, приставленную к отверстию в шторе.

Луч напоминал солнечный зайчик и, преломляясь, балансировал на белом потолке. Отраженный свет напоминал иллюминацию.

Зеркало то увеличивало, то уменьшало размеры Эрика по мере того, как он приближался или отступал от него до тех пор, пока освещенное пятно на потолке не приобрело форму и осязаемость, очертания и смысл.

— Ух ты! — прошептала Хейли.

Призрачное кино. Город внизу проецировался на потолок, как небесная диорама. Сценка живо напоминала фонарики корейских бакалейщиков, которые открывали свои лавчонки в половине десятого, при полной луне, а светофоры на улицах мигали зеленым, желтым и красным. Фильм был немой, и полнейшее молчание царило в нашей комнате. Внизу, под нами, волновалась ночная мгла, и через улицу стояла припаркованная машина; человек за баранкой положил локоть на опущенное стекло и наблюдал за входной дверью дома Жюля. Ни звука, ни единого звука, хотя две призрачные фигуры подошли к автомобилю, и один из них опустил руку: легко было признать движение человека, звонящего по мобильному телефону.

— Это насчет нас, — шепнул я.

Эрику же я сказал следующее:

— Ни на шаг не отпускай доктора Кларк. Постарайся ни о чем с ней не говорить. Не отвечай ни на какие вопросы… Следи за ней, за окном и, если что, дай знать.

Ни о чем не говори. Не отвечай на вопросы. Следи. Дай нам знать.

Наконец, когда приказы закончились, Эрик обрел дар речи.

— Ой-ой! — сказал он, когда немое кино на потолке закончилось, двое мужчин, стоявших возле автомобиля, разошлись в разные стороны и скрылись в темноте. — Ой-ой-ой!

Крыши нью-йоркских домов, залитые светом полной луны, — славное зрелище, даже если тебе приходится удирать, спасая собственную жизнь.

Мы сгребли в одну кучу всю наличность Жюля, деньги из сумочки Йэрроу, конвертики из корзины на буфете, сказали «ё-моё» и, оставив двери квартиры открытыми, вышли в пустой холл. Затем поднялись на лифте и, воспользовавшись ключом Жюля, выбрались на крышу.

— И что дальше? — спросил Жюль, когда мы уже намылились покинуть его жилице. — Вы такие психи, что вознамерились летать?

— Мы достаточно благоразумны, чтобы нам не хотелось умирать, — ответил я.

Мы дали Жюлю и Йэрроу подушки и уложили их на полу в гостиной.

Вполне вероятно, агенты в машине были группой наблюдения. Может быть, нас планировали накрыть как раз снаружи. Может быть, они прибегли к такой же хитрости, как мы, чтобы проникнуть внутрь и заставить Жюля открыть дверь. Если же они решили прибегнуть к натиску — разрывным гранатам, спецназовцам в бронежилетах с пулеметами и помповыми ружьями, — то лучше всего было распластаться на полу, подобно заложнику, который нуждается в помощи, или заговорщику, который не хочет получить еще одну пулю.