— Ну тогда выбери другое место. Какой-нибудь другой остров, если уж ты так привязана к морю. А если нет, то вся Америка перед тобой, девственная, как только что появившаяся мечта. Мы могли бы найти безопасное место, где никто не слышал о пирате Анне Бонни.

Анну вновь поразили его слова:

— Мы? — спросила она. Ее мозг ухватился за эту идею. Она не решилась больше отрицать.

Он медленно протянул руку, убрал непослушный локон с ее щеки, и провел ладонью от подбородка к губам. Анна почувствовала, что ее охватило волнение. Ее кожа, казалось, светилась изнутри. Женщина покраснела и опустила глаза, неожиданно смутившись.

— Теперь я знаю, что было между тобой и Рэкхэмом. Вы — старые любовники и некогда — друзья.

— Кто тебе сказал? — она вновь обрела способность говорить.

— У меня есть глаза, Анна. Я вижу, что ты спишь одна.

— Да, некоторое время…

Майкл остановил ее, прикоснувшись пальцем к ее губам:

— Я не хочу знать.

Она застыла в ожидании. Он медленно привлек ее к себе, их губы оказались рядом. «Я хочу тебя», — говорили его глаза, но губы молчали.

Она могла чувствовать тепло его дыхания, ощущать нарастающий между ними поток чувств. Но она ждала, слегка прикрыв глаза. Наконец, женщина нежно произнесла.

— Теперь пора?

Он улыбнулся, взгляд потеплел, губы почти касались ее губ:

— Только, если ты этого тоже хочешь.

Ее губы трепетали под губами Майкла, хотя они еще не касались друг друга.

— Скажи мне, — тихо прошептала Анна.

Его голос охрип, но он уверенно произнес:

— Я хочу тебя.

Она почувствовала, что тает, и поцеловала его. Их сердцебиение и пульс слились воедино.

Их объятиям помешала Мэри, которая вынырнула из-за угла и чуть не наткнулась на них. Она усмехнулась:

— Ах, вот вы где!

— Да, — сказала Анна, высвобождаясь из рук Майкла. Она улыбнулась, увидев нескрываемую радость Мэри.

— Мне очень не хотелось вас беспокоить, но погода, кажется, начинает портиться. Нам лучше взять курс на Сант-Катарину.

Анна быстро согласилась и поднялась на палубу. Ей хотелось прыгать и кричать от радости, но она ограничилась спокойной улыбкой и тем, что повернула корабль на Сант-Катарину.

Пока команда пировала в таверне на берегу, Анна и Майкл, рука об руку, исследовали тропический остров. Они гуляли по пальмовым аллеям, карабкались по зеленым склонам, пробирались сквозь заросли кустарника в поисках тайной, невиданной еще красоты, представляя, что они будут первыми, кто увидит это. Смеясь как дети, они пробрались сквозь заросли кустарника и очутились на поросшем травой берегу, возвышающимся над морем.

Небо было чистым, солнце палило беспощадно, а вода оставалась спокойной и прозрачной.

— Думаю, что буря нас миновала, — сказала Анна. Майкл взял ее руку, нежно играя пальцами.

— В некоторой степени, я бы сказал. Бури могут очень возбуждать.

Анна засмеялась, схватив его за руки.

— Не на море, доктор. Нашему кораблю всегда везло, он никогда не попадал в бурю. Мы всегда успевали вовремя пришвартоваться к берегу.

— Так вот в чем дело. Несмотря на все замечательные разговоры о храбрости, держу пари, пиратство — самое трусливое занятие, которое я когда-либо знал.

— Что? — она высвободила свою руку, но все же улыбалась ему. — Не дай Бог, кто-нибудь из этих чурбанов услышит тебя, Майкл. Они перережут тебе горло, чтобы доказать свою храбрость.

Он засмеялся:

— Храбрость состоит не в том, чтобы перерезать горло, а в том, чтобы жить, день за днем. В том, чтобы выступить одному против всех и победить изобретательностью и мастерством. А сидеть и ждать, когда представится случай украсть у тех, кто заработал, — для этого совсем не нужна смелость.

Теперь ее улыбка стала потухать:

— Звучит очень самодовольно, Майкл. Невысокого же ты обо мне мнения, если говоришь так.

— Я слишком самонадеян. Это мой недостаток, и я знаю об этом, — он внимательно посмотрел на женщину, — что ты сама о себе думаешь?

Анна ответила, не задумываясь:

— Люди считают меня пиратом. И очень дерзким.

— Люди несправедливы, особенно к женщинам. Их осуждают за малейшую провинность. Поэтому твоя репутация ничего не значит, Анна. Что ты сама о себе думаешь?