— Вы — само совершенство. Богиня в своем собственном королевстве. — Он прикоснулся к ее губам и поцеловал, вначале нежно, а затем более настойчиво.

Мысли Анны возвратились к Джеймсу. «Как я могла выйти за него замуж? — она скорчила гримасу. — Слава Богу, что его сейчас здесь нет». И тогда она поняла, что, возможно, он никогда не вернется. А если он все-таки вернется, с какой стати она должна хранить ему верность? А потом она уже больше не думала, она просто позволила его губам целовать свои губы, в то время как волны рассказывали им сотни своих секретов.

Его поцелуи были все настойчивее, его губы почувствовали весь жар неудовлетворенного желания, боль одиночества, скрытую печаль. Все это было знакомо ему. И все-таки Анна ощущала какую-то нерешительность. Он робко прикоснулся к ее груди — это было восхитительно — и тут же отдернул руку. После нескольких мгновений поцелуя, девушка запрокинула голову назад и пристально посмотрела ему в глаза.

— Что случилось? — ее голос звучал настойчиво. Он опустил глаза и слегка покраснел. Его губы все еще были влажными.

— Я не могу притворяться, что ты не чужая жена. Анна нахмурилась:

— А ты чужой муж?

— Нет. Это меня совсем не беспокоит, — его голос был нежным, как вода у ее ног. — Но, будь я твоим мужем, я вызвал бы на дуэль любого, кто посмел бы к тебе прикоснуться. Я только могу упрекнуть себя за то, что соблазняю женщину, которая принадлежит другому.

— Я не принадлежу никому, майор. Только себе самой. Мой муж вбил себе в голову, что может достигнуть более высокого положения, охотясь за черепахами. И он ясно дал понять, что не считает меня своей женой, — она сделала небольшую паузу, раздумывая, насколько хорошо ему известна ее жизнь. — Вы, видимо, знаете, что в его отсутствие я жила с другим мужчиной.

Бонне приподнял голову и внимательно на нее посмотрел. Его голубые глаза, казалось, нежно буравят ее:

— Да. Это было по Вашей собственной воле?

— Да. Его я оставила. И теперь я совершенно свободна, — она улыбнулась ему, нежно лаская его руки, и потянулась к губам. — Пошли, — она увела его в сень уединенной поляны. — Мы не можем помочь себе, ты и я. Это часть того, чем мы стали.

Там под развесистой пальмой, ветви которой создавали им естественное прикрытие, он опустил девушку на песок. Нетерпеливыми дрожащими руками он снял с нее юбки и расстелил их. Затем снял свой камзол и лег на нее. Его губы горели на ее шее. Анна чувствовала возрастающую в ней нежность, странную смесь печали и радости, заставившую наполниться слезами ее глаза. Она сжала руки Стэда и положила себе на грудь, неотрывно глядя ему в глаза. Не было слов, чтобы говорить, точнее, комок в горле не позволял ей сказать что-нибудь. Он высвободил одну руку, и она осторожно соскользнула вниз, заставив Анну затрепетать. Другая его рука, переплетенная с ее рукой, перебирала волосы девушки. Жар внизу живота возрастал и, расслабившись, она тихо застонала. Теперь его руки двигались быстрее, жарче и настойчивее. Наконец, она, вскрикнув, обвила его шею руками и привлекла к себе. На мгновение она остановилась, задыхаясь под тяжестью его тела. Он сделал еще несколько движений — сердце его бешено стучало, — и приподнял ее податливые бедра.

Они двигались медленно, их вздохи и стоны перекликались с криками морских птиц. Анна содрогнулась в последний раз и крепче сжала его в объятиях, позволив остаться. Внезапно, девушка почувствовала вновь возрастающее желание и сильнее прижала свои бедра к его ногам, и постаралась последовать за ним, пока они опять не оказались на вершине блаженства. На этот раз их крики смешались. Когда небо стало совсем темным, и начали одолевать москиты, они завернулись в одежду и крепко уснули в объятиях друг друга.

Стэд бродил с Анной по острову, не обращая внимания на приливы и отливы и язвительные замечания Тиша и его команды, что пора бы ему возвратиться к делам. А в Анне возникло странное чувство, которое не позволяло ей любить Стэда. Когда она была с ним, то сходила с ума от его голоса, манер, ласк. Но стоило им расстаться, она удивлялась, что может привлекать ее в этом денди в парике. Мэг в шутку называла его пижоном и не могла понять, что Анна в нем нашла. Стэд влюблялся все сильнее, но девушка отвечала на его чувства больше для себя самой, чем для него. Его нежность делала ее более мягкой, более женственной, чем раньше. Даже когда он начал писать ей стихи и плести украшения из цветов для ее волос, она не могла с той же страстью ответить на его любовь.

Прошло несколько недель. Бонне все больше времени стал проводить, глядя в море. Было видно, что он сильно озабочен. Анна знала, что они недолго будут вместе, но была уверена, что это будет замечательно.

— Моя команда полностью укомплектована. Мой шлюп загружен. Ни добычи, ни денег, как говорят, и я хорошо знаю это, дорогая.

— Да, — спокойно сказала Анна. — Скоро ты должен будешь отплыть.

Он выглядел еще более озабоченным:

— Но ты должна уехать со мной, Анна! Я не могу оставить тебя здесь, в этой выгребной яме.

Она колебалась, желая, чтобы этот момент никогда не наступил. Ей очень хотелось уехать с острова. Она понимала, что отплытие Бонне с Нью-Провиденс было главным, что привлекало ее в нем. А теперь, когда он попросил ее об этом, она знала, что не сможет уехать с ним. Он не перенесет участи пирата. Она нежно взяла его руки:

— Послушай, Стэд. Я не хочу разбивать твои надежды, но Тиш очень сомневается, что ты когда-нибудь станешь пиратом. Нэд говорит, что ты не знаешь моря. Ты устанешь от него, или гвардейцы заставят тебя пожалеть о своем выборе. Может быть ты вернешься в Барбадос?