Сон Чике приснился странный. Он лежит на крошечном пятачке зеленой травы, посреди унылых серых камней. Солнца нет, но яростный слепящий свет падает вертикально вниз, заставляя щуриться. Чика пытается прикрыть глаза рукой, защититься от неистового света, но руки не слушаются. Он словно распят на лужайке, хотя никаких пут не видно, он не в состоянии пошевелить ни рукой, ни ногой. Только голова может поворачиваться.

Где-то далеко, в необозримой дали, появились две трудно различимые точки. Они приближаются, неспешно, спокойно. Чика смотрит только на них. Уже можно различить человеческие фигуры, просто летящие по воздуху. Одна в темных, другая в светлых одеждах. Руки опущены по швам, ноги неподвижны, лиц еще не разобрать, но они приближаются, видно, как ветер развевает темные волосы на светлой фигуре и серебристо-белые – на темной.

Фигуры приблизились настолько, что уже видны лица. Темноволосая, удивительной красоты женщина в белом одеянии, свободно ниспадающем с плеч, и крепкий мужчина, седой, с мужественным лицом, короткой седой бородкой и глазами цвета небесной лазури.

Они не остановились, а каким-то фантастическим образом зависли рядом с Чикой. Теперь он видел, что крошечная зеленая лужайка не окружена каменистой пустыней, вокруг разливается свет. И сам он, распростертый на траве, и двое странных людей парят в бесконечном ослепительном свете. Лица и мужчины, и женщины были спокойны, величавы и неподвижны. Они смотрели на Чику, а он слышал разговор.

– Милый мальчик, зачем же ты пришел сюда? – раздался удивительной чистоты женский голос.

Чика попытался ответить, но губы не слушались, будто склеенные.

– Ты видишь, Тара, что он пришел сюда не по своей воле! – прозвучал низкий трубный глас мужчины.

– Да, но я вижу на нем кровь! Кровь невинных! – возразила женщина.

– Согласен, но была ли в том его воля? – спросил мужчина.

– Неужели это имеет значение?

– Боюсь, что немалое.

– Я не отдам его тебе! Там ему не место! – В голосе женщины зазвучал металл.

– Ты видишь, что он не заслуживает злой участи. Я не хочу отнимать у него положительный потенциал!

– В нем много темного! Он убивал. Терзал других! – настаивала женщина в белом.

– Он любил! Много страдал. Не его вина в том, что столько горя выпало на его долю.

– В мире живых ему не место! Он должен принадлежать мне! – с оттенком нерешительности произнесла женщина.

– А почему ты настаиваешь на крайностях? Разве мир живых подвластен тебе?

– Я не властвую ни в одном из миров, согласна, но он пришел в мои горы! Думаю, я вправе требовать исполнения законов!

– Тара, ты знаешь, что мы должны быть едины в своих решениях. Иначе демоны завладеют им. Разве он достоин горькой доли?

– Но простить?

– Нет, прощения он не заслуживает. Хотя может обрести забвение и покой. Посмотри, он устал скитаться. У него нет никого, кто мог бы поставить за него свою жизнь. Дух его был силен, но чужая воля подавила его. Пройдя через испытания, он надломился и поддался обстоятельствам. Он виновен не настолько, чтобы обратиться в прах. Я не отниму у него искру.

– Я вижу больше темного, чем светлого. Ты хочешь сказать, что та искра, что теплится в нем, способна будет очистить душу?

– Я верю в это. Согласись, Тара, мы прощали и большую кровь.

– У меня нет хранителя.

– Я знаю. Ты выбрала для него нелегкую долю. Но твои горы очистят его. Пройдут годы, возможно, века, прежде чем душа станет достойной чертогов. Ему придется забыть прошлое. Абсолютно все, что было с ним в жизни. Готов ли он?

– Ты собираешься спросить его? Но он…

– Он слышит! Я позаботился об этом!

– Ты, оказывается, еще более жесток, чем я! Выходит, он уже знает, что его ждет?

– Он не представляет своей участи. Возможно, для него это будет страшнее смерти. С твоего позволения я выношу приговор! – твердо сказал мужчина.

– Я согласна!

– Василий Зинченко! Отныне ты теряешь имя и становишься Хранителем Белой Тары! Твой удел – жить в этих горах, охранять и защищать доступными средствами Святилище. Твой дух, неразлучный с нетленным телом, останется здесь, в Беловодье, до той поры, пока очищение не снизойдет на тебя и пока новый Хранитель не придет тебе на смену!

Умрой покачивался в седле. Невеселые мысли роились в его голове. То, что Белая Тара оказалась в руках у Маркела, не давало ему покоя. Видел он статуэтку впервые, раньше только слышал о ней. С детства рассказы о Белой Богине передавались из уст в уста, и не только среди женщин селения, в котором родился и вырос Умрой. Мужчины тоже частенько вспоминали о ней. В особенности после одного случая, что произошел, когда Умрою было всего четырнадцать лет.

Разбитной тракторист Сунжой, не чуравшийся выпивки, любитель женщин и игрищ, притащил как-то домой сверток. Что в нем было, не говорил никому, только вскоре забросил он пьянку, все чаще стал проводить время со стариками и, как ни странно, женился на хорошенькой учительнице, приехавшей в селение из города. Пара была загляденье. Оба молодые, красивые. Сунжой молодую жену буквально на руках носил. Как-то раз соседка услышала в доме Сунжоя дивное пение. Восхищенная, она решила зайти к молодой учительнице, похвалить да, что скрывать, пригласить на вечерние посиделки, чтобы она и ее подругам спела удивительную песню. Зашла соседка в дом, а там никого! Едва соседка дверь открыла, пение смолкло! Удивилась она, вышла на улицу и видит, к дому приближается учительница, из школы идет!