Шрифт:
«Был ранен в живот. Превозмогая боль, пополз в укрытие, чтобы сделать перевязку. Вторая рана в голову оказалась смертельной».
«Огнем из автомата стал прикрывать эвакуацию раненых и выход батальона из-под обстрела. Был тяжело ранен, но продолжал вести огонь, пока не потерял сознание. Через несколько часов скончался на руках товарищей».
«Был ранен, но продолжал вести огонь по противнику. В этом бою он вынес в безопасное место раненого командира отделения, но сам погиб».
«Открыл огонь по противнику, прикрывая, вынес из-под огня раненых. Был ранен в грудь, но продолжал вести огонь. В этом бою погиб».
«Вел огонь из пулемета, прикрывая отход нашего подразделения. Будучи тяжело раненным, он отказался от эвакуации и продолжал сражаться с противником. Погиб на поле боя, сраженный пулей».
«В ходе завязавшегося боя бросился на помощь тяжело раненному командиру взвода, но сам был сражен пулей противника».
«В бою получил ранение и потерял сознание. Очнувшись, увидел мятежников, спускавшихся по склону горы, и открыл по ним огонь из пулемета. Будучи тяжело раненным, самоотверженно вел неравный бой, был ранен вторично, на этот раз смертельно».
«Занял огневую позицию и открыл стрельбу, отвлекая на себя внимания противника. Несмотря на тяжелые ранения в голову и грудь, продолжал вести огонь. Погиб, сраженный пулей».
«Вел меткий огонь из автомата, в один из моментов боя, находясь рядом с командиром роты, он внезапно заметил мятежника, уже нажавшего на курок винтовки, направленной в офицера. Не раздумывая ни секунды, рванулся вперед, закрыв своим телом командира. Погиб, сраженный пулей».
«Прикрывая огнем из пулемета отход товарищей и эвакуацию раненого командира взвода, был ранен, но продолжал вести огонь. Второе ранение оказалось смертельным».
«Принимал участие в штурме высоты, на которой остались тела убитых советских воинов и раненые одной из рот батальона. В атаке получил смертельное ранение».
«В бою был дважды ранен, но продолжал вести огонь по противнику. Прикрывая отход подразделения, получил третье ранение, оказавшееся смертельным».
«Бросился на помощь раненому командиру взвода, приступил к перевязке, успевая короткими очередями вести огонь по противнику. Получил ранение, но продолжал вести огонь, прикрывая раненого командира. В этом бою погиб».
Это – выдержки из «Книги Памяти» о погибших у Шаеста.
И только продолжает мучить все тот же вопрос: кто все это видел? Кто остался в живых там, где погибала первая рота, где моджахеды ночью собирали оружие убитых? Есть только туманное воспоминание о единственном выжившем бойце из первой роты. То ли татарин, то ли узбек? Фамилию его участники событий не вспомнили, что, впрочем, естественно, тридцать лет минуло. Слава Богу – жив остался!
«Военнослужащие 783-го отдельного разведывательного батальона, погибшие в период с февраля по сентябрь 1980 года:
Около 15.04.80 – прапорщик Александр Шнайдер, в Кундузе застрелен из пистолета.
13.05.80 – Рубанец Сергей Борисович, первая рота. Примерно за неделю до гибели обменялся с ним формой. Я ему свою «парадку», а он мне – шинель и «пш» (полушерстяная форма. – Прим. авт.). Договоренность была еще в Германии.
Шигин Николай Романович, помощник начальника разведки дивизии. Сам погиб и всех семерых погубил, зато получил посмертно орден Красного Знамени. Голова была отрублена.
Романов Николай Александрович, подорвал себя, чтобы не сдаться в плен.
Галкин Владимир Иванович, была разбита голова.
Соловьев Сергей Егорович, нашли с отрубленной головой.
Буянов Михаил Васильевич.
Переводчик, солдат, фамилию не знаю.
Группу зажали в ущелье днем, а ночью духи их добивали, закидывали камнями. Бой шел примерно три с половиной часа. Когда кончились патроны, ребята вывели из строя автоматы и пулемет. У всех были пулевые ранения. Тела исколоты ножами, вывернуты ноги и руки.