Каково отношение Церкви к самоубийству?

Конечно, это трагическое событие. В тех случаях, когда речь идет о душевнобольном человеке, мы и погребаем его, и отпеваем (заочно, правда). В общем здесь нет никакой вины. И надо вам сказать, что девяносто процентов самоубийц – так говорило мне одно высокое духовное лицо, которое имело на это основание, потому что прежде этот человек работал врачом, – девяносто процентов самоубийц психически ненормальны, в той или иной степени. Но те, кто сознательно как бы бросает в лицо Богу священный дар жизни, совершают не то чтобы юридический грех – они попадают в какую-то петлю времени, они нарушают линии жизни, и здесь какие-то ужасные последствия должны быть.

Что необходимо сделать в тот момент жизни, когда хочется наложить на себя руки?

Пятьдесят раз произнести Иисусову молитву, каждый раз делая земной поклон. И это уйдет… Это проверено.

Могли бы Вы простить самоубийцу?

Конечно, я за него могу только страдать. За самоубийц мы можем молиться, но священнику для этого дается благословение правящего епископа. Я от своего епископа давно получил разрешение на молитвы за самоубийц, лет двадцать пять назад.

Две записки на одну тему: “Ваше отношение к смертной казни?” и вторая: “Нужно ли наказывать убийцу, если "не судите, да не судимы будете"?”

Вопрос о смертной казни у нас дебатируется, и не существует какого-то общепринятого христианского учения на эту тему. Но если спрашивать меня лично, я принципиальный противник смертной казни. По нескольким причинам.

Причина чисто внешняя: любая юриспруденция любой страны, любого государства и народа не безгрешна. Может произойти ошибка. Но эта ошибка необратима. Человек, который остался в тюрьме, пусть даже в одиночке пожизненно, может выйти из нее на свет Божий, если выясняется, что произошла ошибка. Смертная казнь исключает это.

Второе: я глубоко верю в то, что даже самый тяжелый преступник способен покаяться. И я считаю, что смертная казнь лишает его этого права, этой возможности. Человек может прийти к глубокому внутреннему потрясению, которое откроет ему его преступление. Поэтому юридическое убийство мне кажется неоправданным.

И, наконец, третье: история и наша современность показывают, что смертная казнь не уменьшает количество преступлений и не является фактором, который сдерживает преступность. Это подтверждают данные всех специалистов в этой области. И вообще преступник не “чтит уголовный кодекс”.

В отношении “не судите – не судимы будете”. Христос говорит нам о внутреннем, личном, духовном прощении. Его этика – это прежде всего этика личности, духовная этика. Общество же руководствуется не христианской этикой, общество подобно организму, который должен защищаться. И если у меня убили мать, я могу сделать колоссальное усилие над собой и простить этого человека, но общество, суд, правосудие не имеют права это делать. Они должны совершать все по закону. Если не будет закона в обществе, то все превратится в хаос. Поэтому юридический суд не есть такое осуждение, о котором говорится в Евангелии. Это нечто совсем иное.

Почему после смерти для человека есть только два места: рай и ад?

Это упрощенная схема. И это совсем не “место”. Место находится в пространстве. Рай и ад находятся в духовном измерении. А состояний много. Те из вас, кто читал “Божественную комедию” Данте, помнят, что там описано много кругов ада, кругов чистилища и кругов рая. Почему так? Потому что посмертное состояние у людей неоднородно.

В чем состоит современное православное представление об аде?

Никакое религиозное учение не родилось как теория. Понятие об аде родилось из внутренней, духовной жизненной практики. Ад возник сначала в душе человека, который уже здесь переживал отчаяние, мрак, черноту, и он понял, что значит унести с собой в вечность черноту души. И как бы это ни изображали, это всегда остается тем же самым, то есть законом возмездия – не уголовного, не юридического, а естественного, потому что у человека, пропитанного злом, человека, память которого напоена черным, все это уходит в вечность (а ведь душа человека наполовину состоит из памяти). И у нас не хватит воображения, чтобы представить себе, насколько горько все это может быть. Средневековый человек, пытаясь символически это изобразить, рисовал огонь, физический огонь, но это был только символ. Я уверен, что настоящие, глубокие средневековые мыслители никогда не думали, что там существуют сковородки и костры, они прекрасно понимали, что речь идет о духовной реальности. Как говорил один из древних мудрецов, ад – это невозможность любить. Это утрата света, и начинается ад уже здесь, а не только за воротами смерти.

Если настанет Страшный суд, после него грешники умрут навсегда, праведникам предстоит жизнь вечная. А что же будет с теми, кто жил до Рождества Христова? Ведь это миллиарды людей доисторического и исторического времени!

Еще в Средние века Данте поднимал этот вопрос. Человек, который родился в языческом мире, не отвечает за то, что он не ведал истины. Но ту часть истины, которую он ведал, он должен был соблюдать и исполнять.