Главное — дядя Коля, от которого идут все бумаги. Даже, если это не лично его бумаги, он не может не знать, кто их хозяин. А потому — скажет и Корсакову!

В номер постучали, Корсаков открыл дверь.

Перед ним стояли два плотных паренька, лет по тридцать каждому, а за ними — милиционер в форме и с автоматом.

— Гражданин Корсаков? Предъявите документы.

— А почему, собственно, «гражданин», — начал было Корсаков.

Милиция без колебания вошла в номер, осмотрелась.

— Гражданин Корсаков, вы задержаны по подозрению в убийстве.

— Вы с ума сошли? — искренне предположил Корсаков.

— Вы лучше одевайтесь. Не надо поспешных диагнозов, — посоветовал один из двоих, одетых в гражданское, темноволосый.

Его коллега с аккуратно выбритой головой повернулся к двери:

— Давай понятых и дежурную.

— Постойте. Что происходит? — спросил Корсаков, понимая, что это бесполезно.

— Вы одевайтесь, одевайтесь, — повторил темноволосый. — Ехать вам придется в любом случае.

— В чем меня обвиняют?

— Я же сказал: в убийстве гражданки Лешко.

— Лешко? Влада Глебовна? — поразился Корсаков.

— Точно, — почти обрадовался Лысый. — Одевайся, поехали. Значит, понятые, — обратился он к входящим женщинам. — Вам предстоит проследить и удостоверить правильность процедуры осмотра помещения и изъятия необходимых предметов. Ясно? Начинаем.

Игорь одевался не спеша, обдумывая свои действия. Спрашивать о чем-нибудь сейчас бессмысленно. Все равно не отпустят. Видимо, он у них единственный кандидат. Кстати, как они на него вышли?

Этот простой вопрос ошеломил. В самом деле! Он уходил от Влады уже в сумерках и соседей не видел. Даже если соседи видели его и смогли описать внешность, они все равно не знали, не могли знать его имя. Видели Римму, которая ждала его у подъезда, и ее уже отыскали? Ерунда, невозможно!

Но они приехали именно сюда. Так, интересно, а когда же убили Владу?

— А когда ее убили? — автоматически спросил он у Темного, как он его называл про себя, и тот так же, автоматически, ответил:

— Между часом и четырьмя часами ночи. Точнее, после вскрытия. — И тут же оборвал себя: — Вы не имеете права задавать вопросы!

— Права мои еще никто не ущемил.

Теперь Корсаков чувствовал себя увереннее. В период «между часом и четырьмя» он был с Риммой и занимался тем, что нормальные люди не могут делать в одиночестве, значит — есть алиби! Иначе говоря, доказательство его невиновности: Корсаков находился в другом месте, и есть человек, который это подтвердит!

— Вот что, — обратился он к милиционеру. — Вы ведь все равно меня сразу не отпустите, потребуете алиби, верно?

— Ну, верно, — в голосе Темного проскользнула насмешка. — А у тебя, конечно, оно есть. И, видимо, железобетонное.

— Есть, — решительно согласился Корсаков.

Он хотел сразу же все объяснить, но Темный перебил:

— Вот приедем — и по всем правилам начнем. Не суетись.

Хорошо. Милиционеры правы: надо спокойно ехать в отделение, а уж там требовать, чтобы пригласили Римму, которая и подтвердит его алиби. Все просто. Зачем лишать ребят заслуженного удовольствия? Наверное, это очень приятно, знать, что ты властен над человеком.

Пока сидел, ожидая окончания осмотра номера, пока ехали в отделение, организм вспомнил, что ночью не довелось отдохнуть, и решил отомстить: глаза закрывались, голова клонилась вниз, то и дело падая на грудь. К отделению он подъехал уже квелый, по коридору шел медленно, иногда мотаясь из стороны в сторону.

В комнате его усадили на стул, поставленный посередине. Оба, и Темный, и Лысый, сели напротив. Предложили чай, сигарету. Покурили, не спеша, отхлебывая чай.

— Ну, что, приступим? — предложил Лысый таким тоном, будто предлагал сыграть в картишки или сбегать за пивком.

— Начнем, конечно. Тем более что я давно просил вас найти человека, который подтвердит мое алиби.

— И что это за человек? — в голосе Лысого звучало сомнение. — Хорошо тебя знает?

Невольная улыбка тронула губы Корсакова:

— Да, уж знает. И довольно близко.

— И кто это?

Только сейчас Корсаков вдруг сообразил, что ни фамилии, ни, тем более, отчества Риммы, он не знает. Да, и место работы — тоже. Мда…

— В общем, мы вчера только познакомились с ней, — начал Корсаков, понимая, что цена показаниям Риммы будет невелика. Более того, ее могут и совсем не искать.