Оставалось последнее, самое важное. Такую работу Сингх всегда выполнял сам. Он вытащил из-за пазухи кожаный мешочек, развязал его и извлек белый, подобный облаку, кусочек хекену. который тотчас стал таять в его руках. Аромат распространился по конюшне.

— Зажмите носы! — приказал Сингх и рабы повиновались.

Главный конюший принялся наносить на колеса, кожаный покров и дно колесницы мазки хекену. Кусочек кончился. Сингх вытер пальцы об одежду и смилостивился.

— Ладно, дышите через нос, — добродушно сказал он.

— Благодарим вас, господин, — снова заголосили рабы.

Лошади в стойлах беспокойно заржали.

— Что такое? — испуганно вскинулся Сингх. — Волки? — Перед его глазами мысленно возник грозящий толстым пальцем Гириш, спрашивающий «Ну что же, как там мои кони?», а рядом с ним обнаженный по пояс палач с жутким инструментом в руках — щипцами для отрезания маленьких кусочков кожи.

— Ловите! — сразу взвизгнул Сингх.

Рабы поднялись на ноги и, схватив палки, забегали по конюшне. Раздался звук разрубаемого мяса и из темноты на свет упал безголовый раб. Следом выкатилась его голова с выпученными глазами. Сингх завопил как свинья на бойне.

Другие рабы, выдернув из стоек факелы, бросились разгонять мрак. Лучше бы они этого не делали. Сингх с ужасом увидел демонов, о которых говорили солдаты. Теперь они околдовали еще и вендийца. Воин показывал на конюшего пальцем и что-то говорил. Ледяной холод охватил все существо Сингха, начавшись в щиколотках, он быстро поднялся к плечам и в следующее мгновение уже сжал голову железным обручем.

Конюший не мог сделать и шага.

Он с замершим сердцем смотрел на то, как жуткие демоны шутя расправляются с рабами. Солдаты не присочинили ничего. Настал день последнего суда, не иначе.

Сквозь полузабытье Сингх почувствовал, как его правая рука из каких-то глупых побуждений и надежд вытягивает из ножен меч, и начинает нелепо им размахивать.

Черноволосый гигант приблизился к Сингху и легко выбив меч у него из рук, провел глубокую черту на его животе. Главный конюший схватился за края кожи, пытаясь удержать вываливающиеся внутренности, но — тщетно. Силы окончательно оставили его и он упал на землю, уткнувшись лицом в конский помет.

— Я никак не пойму, что это за запах, — осведомился пришедший в себя Серзак.

Конан пожал плечами и указал кончиком меча на поверженного у его ног конюшего, дрожащего в смертном ознобе.

— Не знаю чем, но пахнет от него, — объяснил он.

— Им тут все пропахло, этим роскошным господином, — проворчал Серзак. — Не удивлюсь, если он был любовником нашего гостеприимного сверх меры хозяина. Но колесница его великолепна, — добавил он. — А кони просто безупречны.

Серзак вскочил в колесницу и взялся за плетеные из жил поводья. Кони, почувствовав колесничего, встрепенулись и медленно пошли.

— Ворота! — воскликнул Серзак. — Нужно открыть ворота. Скорее!

Вендийский предатель бросился к подъемному механизму и попытался провернуть рычаг тяжелого барабана. Конан и Горкан устремились ему на помощь. С громким скрежетом тяжелые, окованные металлом, ворота разошлись, уйдя в стенные пазы.

Серая лента дороги вилась вниз по бурому, выжженному солнцу взгорью. Далеко внизу блестела серебром река с множеством притоков и зеленели луга. Серзак не обманул. Серый камень все-таки переходил в цветущую долину со звонкими прозрачными ручьями.

Черные кони пошли быстрее. Простор манил их, заставлял вдыхать полной грудью и двигать крепкими ногами. Левый конь неистово заржал и ударил передними ногами в землю.

— Скорее! — повторил Серзак.

Его спутников не пришлось долго упрашивать. Они вскочили в колесницу. Горкан тотчас схватил лук и вложил стрелу.

— Думаю и это понадобится тоже, — сказал Конан, поднимая тяжелый, в рост среднего человека щит.

Колесница выехала из ворот. С внутренней стороны крепость представляла собой многотеррасное сооружение. Нижняя терраса начиналась чуть выше уровня ворот. До нее при желании можно было легко добраться с помощью обыкновенного копья. Строители явно не думали о возможных внутренних врагах. На всех террасах росли деревья и били фонтаны. В стенах время от времени встречались бойницы.

За колесницей бежал вендийский предатель с обезумевшим лицом и глазами, готовыми окончательно вылезти из орбит.

— Подождите меня! — истошно заорал он. — Я не хочу умирать!

И столько силы было в его отчаянном вопле, что Конан даже протянул к нему руку. Вендиец тоже вытянул вперед руки и пальцы готовы были уже соединиться с пальцами, как вдруг вендийца подбросило, он запрокинул назад голову и из шеи его вышел окровавленный наконечник стрелы.

Конан сразу поднял щит и стрелы забарабанили по нему, словно дождь по туго натянутой крыше шатра. Щит заметно потяжелел и рука киммерийца стала опускаться. Горкан выпустил несколько ответных стрел.