— Что за бардак здесь творится? — повышает голос мистер Эндрюс. — Может, позволишь людям войти, пока я еще не совсем разорился?

— Извините, мистер Эндрюс, просто не хотел запускать всех подряд. Понимаете, да? — заговорщицки подмигивает Олли.

— Мать твою, да в зале ни души!

— Стоит добавить заведению немного шика, и у вас отбоя не будет от посетителей, — опять подмигивает Олли с видом знающего человека.

— Идиот! У меня и так отбоя нет от посетителей! — кипит от злости мистер Эндрюс. — По-твоему, бесплатная картошка с сосиской и «счастливые часы» с вечера до утра — пустые обещания на рекламных плакатах?

— Ну, если вам не важна репутация вашего заведения… — заводит свою песню Олли, но мистер Эндрюс обрывает его досадливым жестом.

— В первую очередь это открытое заведение, балбес, открытое! Немедленно впусти людей и прекрати кормить моих конкурентов!

Мистер Эндрюс хлопает дверью и скрывается в клубе. Олли, в чьих ушах звоном отдаются слова управляющего, вновь поворачивается к длинной очереди заметно приободрившихся тусовщиков.

— Ладно, заходите, — обреченно вздыхает он и делает шаг вбок, пропуская народ.

Бурный поток людской плоти и геля для укладки волос проплывает мимо Олли. Как бы то ни было, фейс-контроль на входе никто не отменял, и жирный детина в компании сногсшибательно красивой спутницы неожиданно сталкивается с жестокой реальностью: Олли сгребает его за шиворот и указывает на улицу.

— Нет, амиго, тебе вход запрещен. Гуляй отсюда.

За столиком Мэл пытается вызвать меня на «серьезный разговор».

— Знаешь, мне надо кое-что тебе сказать. Сегодня я привела тебя сюда не просто так, — сообщает она.

Неожиданное начало заставляет меня поперхнуться пивом.

— Ты беременна?

— Нет.

— Ты меня бросаешь?

— Нет!

— Втрескалась в другого парня?

— Чего?

— В другую девушку?

— Бекс, прекрати гадать.

— Так говори, не тяни.

— Окажи мне небольшую услугу.

— Милая, скоро меня должны перевести на хорошую руководящую должность, и тогда…

— Нет, Адриан, это насчет Уэйна.

Ага, значит, «серьезный разговор» про что-то иное.

— Твоего придурковатого племянника, чей велик утопили в речке? — хихикаю я. Беды и горести выглядят гораздо забавней, когда выпадают на долю других.

— Двоюродного брата. Он мой придурковатый кузен, — поправляет Мэл. — Помнишь, я говорила тебе, что это сделал один из клиентов Чарли?

— Угу.

— Сегодня он здесь. Я имею в виду, этот клиент.

— Ну и? — Мне уже не нравится, куда она клонит.

— Можешь поговорить с ним?

— Он же заплатил за велик, разве нет?

— Заплатил, но дело не только в деньгах…

Мэл, очевидно, забыла, кому она это говорит.

— Ради бога, только не гони туфту насчет достоинства и самоуважения. Сопляку всего тринадцать, он наверняка до сих пор поджигает собственные пуки и считает, что девчонки без ума от штанов, в которых полно дерьма.

— Дело именно в самоуважении. Этот орангутан-переросток унизил Уэйна, и только его извинения могут вернуть мальчику чувство собственного достоинства.

— Хорошо. Как-нибудь попозже сядем в кружок, возьмемся за руки и поговорим о любимцах, которых каждый из нас потерял, — вздыхаю я. — Или которых перебросили через перила.

Мэл, однако, не собирается сдавать позиций.

— Ну пожалуйста, — надувает она губки.

Разумеется, у меня нет ни малейшего желания ворошить это осиное гнездо. С другой стороны, я не уверен, что справлюсь с последствиями, если вежливо отклоню просьбу своей девушки, особенно когда она в таком настроении, как сейчас. Я запихиваю в карман цепочку и медальон со святым Христофором и осведомляюсь у Мэл о росте моего оппонента.

— Нет, Адриан, с ним надо просто поговорить, — настаивает Мэл.

— Именно это я и собирался сделать, однако, сама понимаешь, общаться с дублером Эр-два-Дэ-два гораздо легче, нежели с типом, который задевает башкой свод Евротоннеля, — поясняю я, внутренне готовясь к неизбежному «разговору».

Мэл скептически хмурится, потом оглоушивает меня:

— Это Клод Делакруа.

— Что?! Клод Делакруа из «Арсенала»?! — Я не верю своим ушам. — Он здесь?