Вот почему проблема броуновского движения, оставшаяся для Эйнштейна лишь эпизодом его творческого пути, в котором свои интересы он посчитал исчерпанными, для Винера оказалась неисчерпаемой, и он неоднократно возвращался к ней в расцвете сил и вернулся к ней в конце жизни.

«Точно так же изучение броуновского движения и временных рядов… заставило меня сейчас пересмотреть роль, отведенную в нашем мире причине и случаю», — писал 60-летний Винер.

Таким образом, Винер допустил, что Господь Бог может иногда бросать кости, и решил с ним сыграть. При этом он руководствовался другой знаменитой фразой Эйнштейна, выбитой на каменной доске в Институте перспективных исследований в Принстоне: «Господь Бог изощрен, но не злонамерен», которую Винер цитирует в своих книгах. Эта вера в изначальную доброжелательность Бога-Природы привела Винера к реальным успехам в той самой «игре в кости», о которой говорил Эйнштейн, к созданию надежного компаса для людей в их бушующем хаотическом мире.

Проблемы, к которым в течение своей долгой жизни в науке прикоснулся своим разумом Норберт Винер, в своей совокупности тоже могут служить моделью вселенского Хаоса: здесь и дарвинизм, и специальные разделы биологии, и фрейдизм, и общая психология, и философия математики, и многие проблемы «чистой» математики, и теория связи, и электроника, и электротехника, и волновые теории, и излучение мозга, и «высокая» художественная литература, и многое, многое другое. Каким путем из этого Хаоса родились теория информации, теория управления и основные положения комплекса идей и методов, обозначенного им словом «кибернетика», без которых уже невозможно представить себе сегодняшнюю и будущую жизнь человечества, и почему для того, чтобы возвестить о них людям, был избран полуслепой, склонный к абстрактному мышлению человек, пока еще определить невозможно. Но факт остается фактом, и Норберт Винер остается главным действующим лицом в создании этих новых областей человеческого знания.

Естественно, он был не один. В его трудах читатель найдет полный благодарный перечень всех тех, кто ставил свои незаменимые кирпичи в фундамент построенного им здания — от замечательного нашего земляка (если говорить об СНГ) А. Н. Колмогорова до не менее замечательного Клода Шеннона, его собственного земляка и коллеги по МТИ и лаборатории Белла. Но главным архитектором этого Дома Кибернетики был Норберт Винер, и он не только построил его, но и первым рассказал людям о том, каким он будет, что он будет для них значить и что их ждет в этом новом компьютерном мире. И здесь будет уместно сказать о том, что талант математика и философа благодатно совмещался в нем с незаурядным литературным даром, о чем свидетельствуют его автобиографические и научно-популярные книги «Кибернетика» и «Кибернетика и общество», на многие годы становившиеся бестселлерами на его родине и во всем мире.

Помянем же его добрым словом и памятью в первый год его второго столетия, в которое он вступает вместе с нами, и да будут нам во всех наших делах нетленным образцом его честность, порядочность, доброта и принципиальность, вера в могущество Разума и в великое будущее человечества, которыми проникнута каждая его мысль и каждое слово его замечательных книг.

1995

Альберт Эйнштейн родился 14 марта 1879 года, а умер 18 апреля 1955-го.

Таким образом, в марте 1994 года Эйнштейну было бы 115 лет, а в апреле 1995-го исполнилось 40 лет со дня его смерти.

За период с марта 1994-го по апрель 1995-го отмечались многие юбилеи, в том числе столь же «некруглые», как «115-летие» или «40-летие», но эти вехи посмертной судьбы Эйнштейна специально отмечены не были. Случайные же заметки о нем время от времени и без того бродят по мировым средствам массовой информации. При этом, чтобы привлечь внимание пресыщенного новостями и сенсациями читателя конца века, в ход, обычно, идет что-нибудь позабористее — например, лживая публикация про эйнштейновский интим с «редким» портретом, где «герой-любовник» изображен с высунутым языком, про продажу его законсервированных глаз каким-то «врачом»-подонком и т. д., и т. п.

Правда, среди всего этого обычно мутного потока периодической грязи и беспардонной дезинформации промелькнула одна небольшая заметка, в которой рассматривались результаты опроса немецкой молодежи на тему: «делать жизнь с кого?». Учитывая «менталитет» опрашиваемых, трудно было, конечно, ожидать в этом случае появления в качестве «образцов» традиционных «советских» персонажей типа «дедушки Ленина», «железного Феликса» и др., но итоги опроса достойны удивления даже для свободного мира: внуки и правнуки тех, кто 75 лет назад скандировал «убейте Эйнштейна!», призывал «разорвать глотку этому паршивому еврею», организовал газетную травлю еврея Эйнштейна и изгнание его из Германии, поставили его во главу списка своих идеалов — списка, в котором другой еврей — Иешуа из Назарета (Иисус Христос) — занял лишь седьмое место.

Попробуем же разобраться, как эти необычные итоги весьма обычного опроса связаны с судьбой и жизнью Альберта Эйнштейна.

Начнем с того, что в представлении человеческого большинства (об альтернативном меньшинстве поговорим позже) Эйнштейн был и остается гениальным ученым.

Однако многие его ученые собратья не всегда используют эту привычную формулировку, и вообще стараются избежать какой-либо определенности в этом вопросе. Скорее всего происходит это потому, что каждый «настоящий физик» всегда чувствовал и по сей день чувствует в Эйнштейне «чужого», беззастенчиво нарушающего все неписаные каноны и традиции, свойственные ученому сословию.

Эти «недопустимые нарушения» начинаются в детстве: Эйнштейн никогда не был вундеркиндом, решающим в уме сложные математические задачи, и не стремился к скорому постижению всех наук. Наоборот, он был «трудным ребенком», с «поздним развитием», «неважным учеником», неохотно покидающим ради естественных наук свой любимый мир музыки. Ему претила «немецкая основательность» в начальном и среднем образовании, и он был нетерпим к любому принуждению, а его нежелание изучать то, что он не считал для себя необходимым, было истолковано добросовестными ефрейторами и капралами провинциального народного образования второго рейха как «умственная отсталость». Эти «оценки» выглядят особенно пикантными теперь, когда мы знаем, кого удалось подготовить к 1933 году славной немецкой «миттель-шуле».