Шрифт:
Восприятие мира рассудком, отбрасывая все субъективное, стало сознательно или бессознательно моей целью с юных лет.
Еще юношей я уже ясно осознал бесплодность надежд и чаяний, исполнения которых большинство людей добивается всю жизнь».
И его упорство в проповеди единения человечества и в работе над единой теорией поля также является упорством «корректора», знающего свое предназначение. Этим своим упорством он служил Истине, которую за три года до его рождения философ-космист Вл. Соловьев записал как откровение, исходящее от того, что теперь называют «космический Разум», «Единое информационное поле», «Высший Разум», что Эйнштейн вслед за Спинозой называл «Богом-Природой», а сам Соловьев именовал «Софией» — всеобщей Сущностью: «Люди могут господствовать над силами природы, если решительно откажутся от всех земных целей».
Но связанные тысячами нитей Вл. Соловьев и Эйнштейн — это огромная самостоятельная тема, поэтому ограничимся здесь лишь той ясностью, которую вносит соловьевская мысль в загадочное упорство Эйнштейна, поскольку совершенно очевидно, что получение человечеством такого бесценного дара, как единая теория поля, приведет его к освобождению от оков гравитации и превращению земной человеческой цивилизации в космическую, как очевидно и то, что это знание не может быть передано разобщенному миру, поскольку оно может стать мощным орудием взаимоистребления людей и гибели человечества.
Разгром нацизма и создание ООН вселило в Эйнштейна новые надежды на то, что его чаяния осуществятся, и он снова напомнил об идее «единого государства». В связи с этим несколько советских академиков публично разъяснили советскому народу и всему миру «некоторые заблуждения проф. Альберта Эйнштейна» (Новое время. 1947. № 48. С. 14). Сущность этих «разъяснений», высказанных через два-три года после депортации крымских татар, греков, караимов, поволжских немцев, чеченцев, ингушей, болгар, калмыков и других народов и в период подготовки к депортации евреев, части населения Закарпатской и Западной Украины звучала весьма пикантно: «идея «единого государства»… предназначена для того, чтобы дискредитировать естественное стремление каждого народа к самостоятельности…»
Радость Эйнштейна оказалась преждевременной и, конечно, не потому, что призывы «профессора» не одобрили со своих «высот» советские академики, а потому, что человечество еще не было готово к столь радикальным преобразованиям, и объявление Эйнштейном наступления эры нового мышления было, как выражаются канцеляристы, всего лишь «принято к сведению».
Эйнштейн же остался непреклонен до конца своих дней.
Поскольку эти заметки посвящены не только явлению Эйнштейна, но и годовщине его ухода, здесь будет уместно рассказать о его смерти.
Вот как пишет об этом Ч. Сноу:
«Последние годы жизни Эйнштейн постоянно болел. Его мучили болезни кишечника, печени и под конец тяжелое заболевание аорты. Он был лишен житейских удобств, часто страдал от острых болей, но оставался приветливым и спокойным, не обращая внимания на свою болезнь и приближение смерти. Смерть он встретил спокойно.
— Свою задачу на Земле я выполнил, — сказал он безо всякого сожаления.
В то воскресенье ночью на столике у его кровати лежала рукопись. В ней были новые уравнения, приводящие к единой теории поля, которую он никак не мог завершить. Он надеялся, что завтра боли утихнут, и он сможет поработать над рукописью. Но на рассвете произошел разрыв стенки аорты, и он умер».
Этот рассказ совпадает с воспоминаниями падчерицы Эйнштейна:
«Он говорил с глубоким спокойствием, даже с легким юмором о лечивших его врачах и ждал своего конца как неизбежного естественного события. Насколько бесстрашным он был в жизни, настолько тихо и смиренно встретил смерть. Этот мир он покинул без сентиментальности и без сожаления».
Кроме рукописи по теории поля на его столе осталось незавершенным и его очередное политическое обращение. Последняя написанная им фраза актуальна и сегодня, более чем через 40 лет:
«Повсеместно развязанные политические страсти требуют своих жертв».
Что ж, за жертвами дело не стало.
Эйнштейн, небезразличный к своей известности при жизни, категорически запретил все погребальные обряды. Могилы Эйнштейна на Земле не существует: по его завещанию он был кремирован и прах его развеян по ветру. Он вернулся в Космос, некогда случайно или неслучайно избравший его для передачи людям новой информации, открывшей эпоху нового мышления:
«Одиссей возвратился, пространством и временем полный».
Хотелось бы закончить эту часть беглого рассказа о прижизненном пути Эйнштейна опровержением еще одной легенды, вот уже полвека существующей на обывательском уровне: Эйнштейн никогда не был причастен к разработке атомной и водородной бомб, и хотя его теоретические выводы находят свое подтверждение и в некоторых процессах в микромире, его работы никакого отношения к атомному оружию не имели и не имеют, а известное письмо, положившее начало атомному проекту в США, было им подписано лишь потому, что он знал, что оставшиеся в Германии физики были близки к техническому решению атомной бомбы, и, помня об их предательстве, опасался, что они в своем стремлении угодить «фюреру» вложат это оружие в руки вермахта.