Шрифт:
– Лучше бы мне и на свете не жить!
– Кроме бога, не у кого нам искать защиты!
– Ну, атаман, попомни... Отрыгнется тебе наша кровь ядом!
Кнутобойцы засучивали рукава, разбирали с возу розги.
– Ложись!..
Подходили, побелевшими губами шептали слова молитвы и, спустив портки, покорно ложились. [82/83]
Скупые охи, зубовный скрежет, мельканье плетей и розог над распростертыми телами, а тела были худющие, шкуры вытертые, шелудивые, в мокрых соляных язвах.
Кнутобойцы хлестали без злобы до первой крови, а там обезумели и принялись за дело с остервенением.
Абдулка крутился, как бес, и покрикивал:
– Серчай, крепчай!
Подручные отзывались:
– Сухо!
Хозяин послал за вином.
– Будя кровавить руки, – сказал через несколько дней казак Васька Струна и, набрав себе шайку, сбежал на Волгу. За Васькой поднялся гусак бурлацкий Трофим Репка.
– Истома злее смерти, – сказал он и, подговорив шайку, по последней воде сбежал на Волгу.
Пала зима глубока.
20
Жили казаки, крепи держали.
21
Сибирь, Сибирь, страна мехов, край великих рек, дорога народов...
В давнюю пору монгольский завоеватель Чингидий прислал в Сибирь своего князька Тайбугу, который собрал на Туре-реке городок Чингий – ныне Тюмень – и объясачил народы, бродившие в тамошних дебрях с незапамятных времен. После Тайбуги княжил сын его Ходжа, по Ходже – Мар, женатый на сестре казанского царька Упака. Далее летопись повествует: Упак убил Мара, завладел Тюменью, и туземцы стали платить дань казанцам. Внук Мара Мамет убил Упака, разорил Тюмень и собрал на Иртыше городок Сибирь, ныне Тобольск; по городу и вся страна стала зваться Сибирью. После Мамета княжил его племянник Агаш, и сын Казий, и сыны Казия – Едигер и Бегбулат. Потом из степей Монголии пришел Кучум, Муртазалиев сын; он убил Едигера и Бегбулата и сам стал царем.
Русь ходила на Сибирь с мечом, рублем и крестом.
Новгородские ушкуйники, подговоренные купцами или по своей воле, лазили за Камень по старому печорскому пути. Да они ж с Мурманского берега на утлых суденышках морем проплывали в богатую мехами Мангазею, что лежала в полунощной [83/84] стране, меж низовьями Оби и Енисея, где досужие промышленники и разменивались с тамошними народцами товаром.
Воеводы московские, посланные Иваном III покорять Пермь, коей когда-то владели купцы новгородские, край пермский покорили и по своему почину прошли за Урал, в землю Югорскую, привели тамошних жителей в покорность и обложили ясаком.
Еще за сто лет до Ярмака князь Федор Курбский с товарищем своим Салтыком Травиным и с дружиною воевал вогулич на Тавде, громил тюменских татар да по рекам Туре и Тоболу выплыл на Иртыш, а с Иртыша на Обь, в Югорскую ж страну.
Об одном из таких походов в разрядной книге кратко записано:
«Послал великий князь московский Петра Федоровича Ушатого, да поддал ему детей боярских вологжан, а пошли до Пинежского волочку реками 2000 верст, да тут сождались с двиняны да с пинежаны да с важаны, а пошли с Ильина дня Колодою-рекою 150 верст. С Оленья броду на многие реки ходили и пришли в Печору-реку до Усташа-града. И тут воеводы сождались: князь Петр со князем Семеном Курбским да с Васильем Ивановичем Гавриловым, да тут осеновали и город зарубили. С Печоры-реки воеводы пошли на введеньев день святые богородицы. А от Печоры воеводы шли до Камня две недели, и тут развелися воеводы: князь Петр да князь Семен через Камень щелью, а Камня в облаках не видать, а коли ветрено, ино облака раздирает, а длина его от моря до моря. И убили воеводы на Камени самоеди 50 человек, да взяли 2000 оленей. От Камени шли неделю до первого городка Ляпина. Всего по тем местам шли 4650 верст. Из Ляпина встретили с Одора на оленях югорских князей, а от Ляпина шли воеводы на оленях, а рать на собаках. Ляпин взяли и поймали еще тридцать три города, да взяли 1009 человек лучших людей, да 50 князей привели. Да Василий же Бражник взял 8 городов да 8 князей, а простых людей всех побил. И пришли к Москве, дал бог, здравы на велик день к государю».