— Спенсер, это означает именно то, что я думаю? Что мы не там, где нам полагалось быть?

— Это означает, что у меня проблемы, — ответил он.

И Тарнболл сделал правильный вывод.

— А это в свою очередь означает, что проблемы у нас всех, верно? Не держи нас за младенцев. Спенсер. Что стряслось? — агент говорил намеренно небрежным тоном, но в голосе его звучали резковатые нотки.

— Мы должны были попасть в центр управления синтезатора, — объяснил Джилл, направившись к одной из подвижных трехмерных стен. — И этим экранам во всю стену полагалось быть переполненными информацией.

Они... ну, не знаю... как файлы в компьютере? Или как страницы на экране текст-процессора... А теперь все выглядит так... словно, кто-то перекачал или, может, стер всю информацию? — Джилл сам был не слишком уверен, что именно хотел сказать.

— Чего сделал? — нервно переспросила Миранда. Она ничего не понимала в компьютерах. Это занятие предназначалось для лиц меньшего калибра, всяких там канцелярских крыс, министерских служащих, сидящих в офисах на младших должностях.

Но Фред Стэннерсли был пользователем:

— Файлы опустошили, — повторил он. — Ты это хочешь сказать, Спенсер? Однако, материал все равно был инопланетный, чуждый и непонятный. Разве это не означает, что ты можешь начать заново, создать собственную базу данных?

— Не знаю. Может быть, — пожал плечами Джилл. — На самом-то деле, я хотел получить доступ как раз к инопланетному материалу. И весь ужас в том, что виноват, вероятно, я сам. — Он вытянул руку, коснулся стены, вот только рука его не остановилась, а прошла прямо сквозь стену до самого запястья. Покачав головой и быстро убрав руку, Джилл повернулся к пилоту. — Скажи-ка, Фред, что произойдет, если выдернуть из розетки штепсель компьютера в разгар работы?

— Это и я знаю, — вступила в разговор Анжела. — По крайней мере, в том, что касается текст-процессора.

Сама раз или два устроила такое, споткнувшись о провод. Перебой питание, и я потеряла то, над чем работала. То есть, пока не научилась сохранять данные по ходу работы.

— А я не успел ничего сохранить, — с сожалением констатировал Джилл. — Когда я дезактивировал, кто-то выдернул штепсель...

— Мы ничего не делали! — Миранда Марш повысила голос. Казалось, она сильно нервничала. — Сколько мы собираемся стоять здесь, болтая и ничего не делая? О чем вы думали, Спенсер, притащив нас сюда? У вас есть какой-то план?.. Почему мы очутились здесь, черт побери?

Прежде, чем Джилл смог ответить, если он вообще собирался ей отвечать, заговорила Анжела:

— Ну, двое из нас хотели тут очутиться. Мы не собирались позволить Спенсеру управляться с таким делом в одиночку. Фред, думаю, отправился с нами по той же причине. Он не хотел оставаться снаружи, предоставленным самому себе на той скале, дожидаясь, когда мы закончим дело. Что же до Джорджа...

— Я здесь потому, что это моя единственная надежда, — просто сказал Джордж. — Если Замок всеисцеляющий, то, возможно, я выйду из него здоровым. Жаль, что я солгал Спенсеру и остальным о причинах своего интереса к Дому Дверей. Работа научила меня быть лжецом, точно так же, как твоя — научила тебя, Миранда.

Слишком большая ответственность может сделать и не такое. Беда в том, что лгать становится так легко, что ты даже не замечаешь, когда лжешь. Ты ведешь остальных по заранее определенному тобой пути и не задумываешься о том, что путь этот может оказаться не правильным. И тогда, вместо того чтобы вести, ты, в конечном итоге, гонишь их неведомо куда. Вот тогда-то ты и начинаешь лгать даже самому себе. Тебе так отчаянно хочется оказаться правым.

— Слишком большая ответственность? — прожгла его взглядом Миранда. — Я лгунья, да?.. Ну, я не лгу, когда говорю вам, что на нас на всех лежит ответственность перед всем миром! Миром, который может погибнуть, пока мы торчим здесь... пока мы застряли на скале с маяком посреди чертового моря! — Она повернулась к остальным, прожигая их взглядом и сжимая кулаки.

Уэйт покачал головой и с жалостью посмотрев на нее:

— Нет, ты была бы в ответе, если у Джилла хватило бы глупости выставить тебя наружу, где ты, если бы тебе дали такой шанс, вероятно, заставила бы мир катиться к черту намного быстрее.

Пока они обменивались репликами, Джилл старался сосредоточиться, пытаясь собраться с мыслями, привести в действие свой дар. Но остальные сильно мешали... в том числе и Бар ни. Он вновь появился с обеспокоенным тявканьем, двигаясь на негнущихся лапах. Пес вынырнул через текучую стену, в которую Джилл засовывал руку. Но Барни вернулся не один.

— Господи! — воскликнул Джек Тарнболл, когда сквозь стену прямо следом за проворным псом появилась какая-то фигура. Споткнувшись, незнакомец упал.

Человек с желтой кожей... Но теперь он казался красным от крови! Это был Сун. Его рот беззвучно открывался и закрывался, а узкие глаза вылезли из орбит.

Джилл, стоявший ближе всех, едва успел поддержать его и помочь плавно опустить его на пол.

Затем рядом с китайцем столпились остальные. А несчастный уставился на них. Он лежал на спине, его рот и глаза были широко открыты, зияя, словно черные дыры на желтом лице. Желтом с правой стороны. Вся левая сторона головы оказалась красной. Левая щека от Широкой скулы до подбородка, а к затылку до самого уха, осталась без кожи, а ушная раковина выглядела так, словно ее терли мелкой наждачной бумагой.