Иногда его смущает, что он такой карлик. Он даже пугается. А как подойдет время гона, перескакивает огромными прыжками через стулья и ржет, отчаянно ржет.

Все окрестные зверюшки женского полу прислушиваются: и собаки, и куры, и кобылы, и мыши. Но ничего не происходит. «Нет, — решает каждая в свой черед, повинуясь инстинкту, — меня это не касается». Так до сих пор никто и не отозвался.

Мой конёк глядит на меня, и в глазах у него отчаяние и злоба.

Но кто тут виноват? Я, что ли?

Я встретил его в гостиничном коридоре, где он прохаживался с маленьким зверьком-замкоедом.

Он сажал зверька себе на локоть, и тогда зверек был доволен и съедал замок.

Потом они шли дальше, и зверек был доволен и съедал еще один замок. Потом еще и еще, и целое множество. Тот человек прогуливался с таким видом, как будто он был у себя дома, просто дом стал попросторнее. Когда он открывал очередную дверь, для него начиналась новая жизнь.

Но зверек поедал замки с такой прожорливостью, что его хозяину скоро пришлось отправиться в другое место на поиски новых взломов, — отдыхать ему было некогда.

Я не хотел заводить дружбу с этим человеком и сказал ему, что я-то, наоборот, всю жизнь предпочитаю выходить. На его лице ничего не отразилось. Просто мы с ним из разного теста, вот и все, а то бы я с ним подружился. Он мне нравился, хотя мы с ним друг другу и не подходим.

Я не был уверен, что мне стоит возвращаться к родителям. А если дождь пойдет — что тогда делать? — думал я. Потом вспомнил, что в моей комнате был потолок. «Ну и что же с того!» — и на всякий случай решил не возвращаться.

И напрасно они теперь зовут меня. Свистят, свистят в темноте. Напрасно они пользуются ночной тишиной, чтобы меня проняло. Все это совершенно напрасно.

Только дожив до двадцати четырех, я стала рыбой-молотом (pez-martillo). Как по-вашему, я отстаю в развитии?

Сейчас мне двадцать семь.

Жду ответа, дело не терпит отлагательств.

Спешу сообщить вам сего месяца двадцать второго числа в 4 часа 8 минут, что один молодой морж проявляет ко мне интерес. Должна ли я разрешить ему, если однажды к вечеру обстоятельства сложатся таким образом, должна ли я ему разрешить в наступившей темноте игры с мембраной?

Отвечайте быстрее, мне скоро двадцать восемь.

Ко мне обратились, это важное дело, один император обратился ко мне с вопросом. Вопрос в том, можно ли поймать кита руками или нужен сачок. А я забыла. Отвечайте, только честно. Пошлите ответ пневматической почтой. Если сами не знаете, спросите у оркала, они все это знают. Они водятся только в Тихом океане, их там тысяч 400, и вышлите таблетки «кри» и усики «кра», генеалогию гергрей и 280 в дрейфе.

Дело срочное, срочное до невозможности. Сейчас 4.28. Кошмарный день, он с самого утра все бродит вокруг. Пора что-то решать. Скажите, убивать мне этого буйвола?

…Путешествуя, как это бывает во сне, она попадает в одно негритянское племя.

В этом племени обычай требует, чтобы сына вождя кормили грудью его мать и кормилица. Но у кормилицы оставляют только одну грудь. Другую отсекают, и на ее месте остается плоская поверхность, как у мужчины (если не считать желвака от шрама).

Путешественница, видя такое, удивляется.

А вождь ей:

«Вы замечали, конечно, это ведь все замечали, что когда ребенок сосет грудь, он без конца трогает и гладит вторую. Так у них лучше получается.

И мы отрезаем кормилице одну грудь, чтобы ребенок быстрее заговорил. И правда, отсутствие груди так его удивляет, что ему тут же удается произнести первое слово, чтобы узнать у окружающих, в чем дело.

И первое слово, которое он произносит, всегда — „абрикос“».

Баретки с баритонами двинулись по благолепной дорожке.

Мардины с потамонами резвились в полях.

Выщерица, черепуга и старая медужная зарыбина-парикариделла спешили в город.

Бегегушки весело болтали с чувырлицами.

Подкатываясь то к одной компании, то к другой, Бахваловень Великолепный из семейства болванообразных встретил Заниковетку. Заниковетка улыбнулась ему, но потом смущенно потупилась.

Увы, парикариделла все мигом заметила.

Эй, Заниковетка! — закричала она.