Утром она с трудом разлепила глаза и поняла, что заболела. Даже просто сесть в кровати не получилось. Мама нервно рылась в аптечке и что-то бормотала.

– Мам, ты что ищешь? – спросила Верочка и изумилась тембру собственного голоса. Вопрос перешел в захлебывающийся кашель.

– Лекарство какое-нибудь, надо же как-то лечиться, – растерянно сказала Ярослава Аркадьевна.

– Надо врача вызывать. Мне же больничный нужен, я теперь служащая.

Процесс вызова врача на дом оказался весьма трудоемким. Вера и мама попеременно пытались дозвониться, а когда наконец раздраженный женский голос в трубке каркнул нечленораздельное приветствие, выяснилось, что Вера должна продиктовать номер паспорта и страхового полиса.

– Найдете – звоните! – сурово припечатала собеседница и отсоединилась.

– Спятить можно. Проще пешком сходить, – развела руками мама и тут же отвергла эту мысль. – Тебя ветром сдует. Ну-ка, померяй температуру.

Пока Верочка покорно прижимала градусник, мама отыскала все необходимые бумажки. Температура перевалила за 39 градусов.

– Ужас, – Ярослава Аркадьевна засуетилась с удвоенным рвением. – Я останусь дома.

– Мама, но тебе-то больничный никто не даст. Иди на работу, я сама как-нибудь…

– Вот именно, что как-нибудь! А кто тебе лекарства купит? А кто попить даст? Да что ж это такое, растишь-растишь их, чтобы было кому на старости лет стакан воды подать, а потом сама же с этими стаканами вокруг них и бегаешь! – Ярослава Аркадьевна расстроенно села на кровать. – Доча, ты как?

– Кверху каком, – неопределенно ответила Верочка.

И тут затрещал телефон.

Голос Муськиной рвался из трубки, преодолевая все преграды. Слышно было каждое слово, хотя разговаривала с Аллой мама, а не Верочка.

– Здрасти, а Вера где? Она как?

– Плохо…

– Я так и знала! – победоносно взвизгнула Муськина. – Ее надо спасать! Кто, если не мы!

В Муськиной безвременно почил активный и деятельный пионер-герой, ей явно не хватило в детстве подвигов, и сейчас активная барышня решила наверстать упущенное.

– Вот, у меня есть, нашла! – вопила Муськина, не давая Ярославе Аркадьевне поучаствовать в беседе, превращая общение в собственный прочувствованный монолог. – Беременность за один день, стопроцентная гарантия.

– Нам пока это неактуально, – вынесла свой вердикт мама. – Не надо нам беременность. Совсем мужики обалдели – совмещают полезное с приятным: и ребеночка сделают, и деньги за это возьмут. Экая самоуверенность – гарантия сто процентов. Тоже мне, осеменители. Вот что, барышня, когда я дозрею до внуков, я к вам обращусь…

– Вера беременна? – на всякий случай уточнила Алла.

– Нет. Пока у нее только температура.

– Жа-алко, – протянула Муськина. И было совершенно непонятно, о чем именно сожалеет Аллочка: то ли о том, что не удастся в полную силу повоевать с демографической ситуацией в стране, то ли ее опечалила Верина болезнь. – А можно я приду?

Вера с отчаянием затрясла головой и начала строить маме страшные рожи. Ярослава Аркадьевна задумчиво посмотрела на конвульсивно подергивающуюся дочь и горько улыбнулась в трубку:

– Приезжайте, хуже уже не будет.

Верочка застонала.

– Не ной! – Ярослава Аркадьевна заглянула в зеркало и пожевала губами. – Она хоть двери врачу откроет и вообще – живая душа дома на всякий случай.

– А я что – неживая? Да эта Муськина меня добьет. Я ее не пущу.

– Что-то мне подсказывает, что столь активная девушка высадит дверь, чтобы добраться до твоего тела.

– Высадит, – согласно закивала Верочка.

– Вот. Это дружба, это я понимаю!

– Да ей просто заняться нечем!

– Вот пусть она и займется тобой! Для чего еще нужны друзья?

– Муськина не друзья! Она ужас, летящий на крыльях ночи. Мам!

– Все. Мне на работу надо. Сможешь своей Муськиной двери открыть?

Верочка обиженно промолчала, отвернувшись к стене.

Муськина ввалилась румяная и пышущая здоровьем, вызывая у Верочки тихую зависть. Сама Вера тихо покачивалась, держась за дверную ручку, и терпеливо ждала, пока Алла разденется. Процесс был долгим, поскольку «тимуровка» постоянно отвлекалась, строя предположения о причинах Верочкиного недуга.

– Алка, у меня голова болит, – не выдержала ее стрекота Верочка.

– Конечно-конечно, – засуетилась Муськина. – Молчу!

Но молчать она не умела по определению. Новости и сплетни сыпались из Аллы, как горох из прохудившейся корзины. А поскольку Верочку она не видела довольно давно, то и брешь в новостях о ее личной жизни Муськиной тоже требовалось как-то заполнить.

– Как твой мужчина? Я считаю, что он должен быть рядом в такой тяжелый момент? – бросила Муськина пробный шар.