– Мам, все нормально. Я тут зацепилась головой. Отстричь надо, ножницы дай.

Елена Станиславовна молча с тихим шелестом обрушилась на пол.

– Мам, ты чего? – испугалась Лера, пытаясь извернуться и оценить масштабы несчастья.

– Ничего, – неожиданно прямо в ухо гаркнула мама, которая, как выяснилось, вовсе не планировала падать в обморок, а всего-навсего решила увидеть своими глазами, в чем дело, и тоже втиснулась рядом. – С тех пор как ты рассталась с Игорем, у тебя с головой не все в порядке. Мне кажется, тебе мужчина нужен.

– В данный момент мне нужны ножницы.

– Марианна недавно познакомилась с одним молодым человеком, он работает стилистом. Ты помнишь Марианну? – Мама завозилась рядом, устраиваясь поудобнее.

– Смутно. Я устала тут лежать, не хочу про Марианну, – взмолилась Лера. – Ее личная жизнь меня не интересует, меня ножницы интересуют.

– Лера, у Марианны уже давно нет никакой личной жизни, тем более со стилистом. У нее внук недавно родился, а у мужа гипертония. Она сказала, что стилист не женат. Ты представляешь? А у него свой салон и масса идей.

– Я так за него рада, – поскучнела Лера. – И что? Мы сейчас вызовем его сюда облагораживать мой образ?

– Еще раз повторяю – он холост, – многозначительно повторила мама и чихнула. – Под диваном тоже надо пылесосить, а не заметать пыль во все свободные щели.

– Стилисты всегда холосты. Иногда они живут в однополых браках.

– Этот нормальный, – неуверенно протянула Елена Станиславовна.

– Мамуля, я бы не полагалась так на мнение твоей Марианны. Женщина, у которой внуки и муж с гипертонией, не может разбираться в стилистах. Кстати, как она на него напоролась? Решила поменять имидж, а заодно и гипертонического супруга?

– Он поцарапал их «Москвич». Кстати, ты знаешь, на чем он ездит?

– Наверное, на машине. Если, конечно, он не поцарапал их драндулет ногтями.

– Очень смешно.

– Не очень. Мам, принеси мне ножницы. Пожалуйста. Мне очень надо вылезти. У меня сегодня важная встреча.

– Свидание?

– Мам, я очень хочу вылезти отсюда. Дай ножницы, в конце концов!

– Я пользуюсь случаем. Это единственный вариант, когда ты лежишь и спокойно слушаешь. А с кем встреча? В городе опять завелся маньяк.

– Вот всегда бы так, – мечтательно протянул присоединившийся к беседе папа. – И наши выиграли, и бабы лежат под диваном и разговаривают шепотом, чтобы не мешать.

Мама угрюмо взглянула на Леру:

– Вот так ошибешься один раз, и будут у тебя не те дети и не тот дворец с не тем принцем. Шурик, раз ваши наконец выиграли, принеси ножницы и поставь чайник. У нас будет семейное чаепитие. У твоей дочери кто-то завелся.

– Под диваном? – хохотнул папенька, не особо спеша выполнять поручение.

– Застряла только Лера, а я вот сейчас встану, – пригрозила Елена Станиславовна.

– Иду, иду уже. Надеюсь, завелся не внутри?

– Шурик, что ты мелешь! Кстати, ты, надеюсь, предохраняешься?

– Со стопроцентной гарантией, – кивнула Лера.

– Стопроцентной гарантии не бывает, – назидательно просветила неразумную дочь маменька.

– Бывает. У нас дружеские отношения.

– Лера! И давно вы дружите?

– Со вчерашнего дня.

– Ясно. Значит, сегодня уже начинай предохраняться. Мужчины не умеют дружить долго. Вернее, через некоторое время они начинают требовать совершенно недружеских услуг или называть дружбой совершенно другие отношения. Ты понимаешь, о чем я?

– Я хочу вылезти! – захныкала Лера.

Через пять минут она, уже свободная и независимая от маминой помощи, ножниц и болта, сидела в кухне за столом и игнорировала каверзные вопросы родителей.

– Кем он работает? – Мама задумчиво размешивала сахар в огромной чашке, позвякивая ложечкой о стены емкости. Чем дольше длилась пауза, тем громче становился звон. Через минуту ожидания он уже был почти колокольным набатом: требовательным и злым. – Может, тебя опять под диван загнать, чтобы ты удостоила нас ответом?

– Мам, я не знаю, кем он работает. Так легче?

– Кому легче? Что за безответственность. У тебя отношения с человеком, о котором ты ничего не знаешь!

– Работа – это еще не все, – пояснила Лера, с изумлением прислушиваясь к себе. Как это работа не все, когда именно все! Это материальное положение, самореализация и самодостаточность мужчины, вторичный половой признак, в конце концов. Если исходить из того, что самец – это добытчик, то, следуя той же логической цепочке, но в обратном направлении: если он не добытчик, то он не самец. Она все это знала, но вопреки собственным убеждениям абсолютно неаргументированно заступалась за своего мужчину.