«Таймс» напомнила читателям и о самом Моавитском камне. Его нашли археологи в 1868 году при раскопках в Месопотамии. Датировали IX веком до н. э. На камне были выбиты надписи, которые потом расшифровали как речи моавитского царя Меши. Находка была сенсационной, и вскоре на рынок хлынуло множество бытовых небольших изделий и скульптурок (моавитских идолов) из глины, которые тоже якобы найдены около Моавитского камня. На продаже этих «идолов» и попался Шапиро. В следующей статье «Таймс» опубликовала и имя того, кто раскрыл мошенничество антиквара. Это был Шарль Клермон-Ганно, французский консул в Иерусалиме. Он заявил, что все эти «древности» были сделаны (и довольно наспех) в мастерской некоего Селима, иерусалимского умельца, который и ему, консулу, собирающему истинные древности, пытался не раз всучить подделку. Но при чем же тут Шапиро? – спросят читатели. А при том, что Селим – его приятель.

Прочтя это обвинение, всплывшее из прошлого, Шапиро заявил репортерам, что, продавая моавитских идолов, и сам не знал, что они поддельные. Купил их тогда вовсе не у Селима, а в Месопотамии – действительно рядом с тем местом, где нашли знаменитый камень. Однако антиквару уже не стали верить. Тут как раз из Франции прибыл дотошный бывший консул Клермон-Ганно, ставший за прошедшее время большим специалистом по древним находкам, и, только взглянув на рукописи Второзакония, мгновенно объявил их подделкой. Знаток даже пояснил, как Шапиро их сделал: взял кожаные свитки трехсотлетней давности, обрезал их покривее и обычными черными чернилами (не могли же те сохраниться в таком хорошем состоянии два тысячелетия!) написал текст о странствиях народа Моисеева, используя буквы, которые срисовал с Моавитского камня.

Что тут началось! «Таймс», а за ней и все газеты мира дружно объявили текст бесстыдной подделкой. Переводчик Кристиан Гинсбург открестился от собственных трудов и составил целый «Список нелепостей рукописей Шапиро». Главными же доказательствами фальшивости текстов были признаны:

• их собственная хорошая сохранность;

• хорошая сохранность полотна, в которое они были завернуты;

• хорошая видимость чернил;

• странность начертания букв, до того не встречавшаяся;

• форма самих полос, до того тоже невиданная.

Так что уже к концу 1883 года рукописи были признаны фальшивкой, а Шапиро – аферистом-безбожником. Даже особо рьяные церковники – иудейские и христианские – потребовали принять меры к «отступнику, запятнавшему Святую веру».

Шапиро уехал из Англии с позором. Вернуться домой ему не позволила совесть. До марта 1884 года он колесил по Европе, но и там его настигали обвинения в ужасном подлоге. 11 марта 1884 года в гостинице Роттердама один из постояльцев не отвечал на стук горничной. Голландцы – люди законопослушные. Хозяин гостиницы «Блоумендаль» вызвал полицию. В ее присутствии взломали дверь. В номере лежал уже холодный труп мужчины, застрелившегося из пистолета. Голландские полицейские узнали в нем знаменитого на весь мир афериста, подделывателя рукописей – Мозеса Вильгельма Шапиро. Ну а самоубийство еще раз подтверждало, что он – преступник, только неудачник. Понял, что теперь никто не купит его подделку тысячелетия, и застрелился.

Подделка оказалась тут же в номере. Вместе с другими вещами ее продали на аукционе. За 18 фунтов 5 шиллингов ее приобрел некий Бернард Куариц в качестве курьеза. Потом и он избавился от никому не нужного старья. И к концу XIX века «рукописи Шапиро» затерялись.

Но в 1947 году, спустя 64 года после находки свитков Второзакония, произошла вторая сенсация. В Кумране были найдены «рукописи Мертвого моря». И что характерно, они всеми признаны подлинными. К тому же они отлично сохранились, были обернуты в полотно, хорошо читались, хоть и были выполнены старинными чернилами, имели начертания букв, похожие на рисунки, сделанные с «рукописей Шапиро», походили по форме и внешнему виду на рукописи утерянного Второзакония.

Так, может, антиквар Мозес Вильгельм Шапиро добыл для мира реальное сокровище, подлинные свитки? А его за это обвинили в самом кошмарном мошенничестве – подделке святых рукописей. Может, потому он и застрелился, не выдержав такого ужасающего обвинения?

И вот во второй половине ХХ века ученые снова кинулись разбираться с «делом Шапиро». Только теперь все они предлагали доказательства оправдания. Но к чему? Человечество не сумело удержать рукописи, поданные на блюдечке, – угробило и находку, и ее автора. И что сказать в оправдание, прочтя горькие строки, которые написал Шапиро переводчику Гинсбургу, открестившемуся от своего перевода: «Вы сделали из меня дурака, опубликовав, а потом выставив на обозрение рукописи, которые, оказывается, сами считаете фальшивыми. Не думаю, что я смогу пережить этот позор».

И ведь что поразительно, на доказательство того, что рукописи Шапиро – фальшивка, в 1883 году у «исследователей» ушло всего-то пара месяцев. Так, может, не стоит столь быстро рубить сплеча? Особенно если это касается истории…

Всем известно, что Островский писал своих представителей «темного царства» с натуры, которой в Москве вполне хватало. Однако даже среди «купчин-безобразников» выделялся текстильный фабрикант Михаил Хлудов, промышленник-миллионщик. Недаром его величали Страшилищем Первопрестольной. В комедии «Горячее сердце» Островский даже менять его фамилию не стал, поменял лишь две буквы – с Хлудова на Хлынова. В романе Н.Н. Карамзина «На далеких окраинах» Хлудов назван Хмуровым, он же выведен писателем Н.С. Лесковым героем рассказа «Чертогон». Словом, Миша Хлудов стал «образом», притчей во языцех.

Вот только уже современники задумались-засомневались: а точно ли Михаил Хлудов был разгульным сумасбродом, не знающим, куда деньги девать? Да и были ли такими другие представители «темного царства»? А может, это поклеп на все российское купечество и карикатура купчины толстопузого не верна?

Анализ личности самого отъявленного «безобразника», Михаила Алексеевича Хлудова (1843–1885), дает сенсационный ключ к разгадке: наряду с эксцентричными выходками Михаил Хлудов был умным, одаренным, к тому же безоговорочно бесстрашным и мужественным человеком, много сделавшим для своей страны.