Водитель хранит молчание, а у выезда на шоссе, вопреки ожиданию, не останавливается, даже не интересуясь, куда подбросить спасенных пассажиров. Он уверенно поворачивает вправо, и машина, набирая бешеную скорость, несется к Краснодару.

– Шеф, спасибо большущее, – кладу руку на плечо мужчины, – но нам в другую сторону. Притормози здесь, пожалуйста.

Не сбрасывая скорости, тот снимает бейсболку и очки, отклеивает от лица бороду. И обернувшись, смеется:

– Нет уж, Аркадий, извини! Нам теперь с тобой долго ехать в одном направлении.

Абхазия

Август 1992 года

Взрыв и стрельба внизу у реки стали неприятным сюрпризом, однако катастрофы в этом ни я, ни мои товарищи не увидели. Ну, нарвались «волонтеры» Савельев с Кузьминым на дозор, а, может быть, и на целый взвод грузинской армии – что ж, иногда и не такое случается в нашей работе.

Всматриваясь в заросли и слушая тишину, я с полминуты гоняю желваки на скулах. Послать половину группы в лесочек? Или же, рассредоточившись, подняться всем? Но засевшие там ребятки именно этого и ждут. И встретят «с оркестром» – сомнений быть не может. Они отлично понимают: появление в здешней глухомани российского спецназа не связано с масштабной войсковой операцией, иначе бы в небе кружили «крокодилы» и «грачи», по ущелью вдоль речушки пылила бы тяжелая техника и топала бы пехота. А небольшие группы всегда используются точечно. Все эти тонкости грузины давно знают, потому и ведут себя здесь подобно хозяевам…

– Ну что, Аркадий? – шепчет над ухом Супрун. – Действуем по плану?

– Погоди, – мрачно откликаюсь я и опять твержу в микрофон рации: – Сава, что там у тебя? Сава, ответь Сербу!

Савельев с Кузьминым молчат…

Да, сюрприз не стал катастрофой, но головной боли мне добавил.

Прячу рацию в плечевой карман. Ладонь непроизвольно шарит по одежде в поисках сигарет, потом поправляет разгрузочный жилет и успокаивается на рукоятке автомата – курить не хочется. Необходимо срочно принять решение.

Оно практически созрело, и остается его лишь озвучить. Троих я намереваюсь оставить в развалинах для удержания выгодной позиции, с которой отлично простреливался весь склон, за исключением низин и заросших кустами балок. А пятеро других обойдут монастырь по низине с юга и подберутся к проклятым зарослям с другой стороны. Конечно, времени группа потеряет много, но другого выхода нет.

Набираю в грудь воздуха, но меня опережает прапорщик Матвеев. Не отрываясь от оптики прицела, он объявил:

– Внимание, граждане! К нам гости. Вижу троих.

«Гостей» глазастый снайпер узрел на приличном расстоянии.

– Правее, командир. Деревце высокое за ориентир возьми, что из кустов торчит.

– Деревце вижу.

– А правее него залысина без единого кустика. Усек?

– Ну…

– Теперь возьми метров на пятьдесят ближе к нам и ищи. Где кусты пониже, там их головы и мелькают. Видишь?..

Вооружившись биноклем и слушая подсказки Палыча, я наконец замечаю движение вдоль лощинки.

– Слушай, их больше. Те, что ты приметил, – лидеры. А за ними идет основная группа.

Прапорщик водит стволом винтовки и удивленно присвистывает:

– Ни хрена себе!

– Чего там, мужики? – оборачивается от пролома в соседней стене Супрун.

– Да так, Илюха. Одна новость «приятней» другой.

– Сколько?

– Двенадцать насчитал. И еще прут.

Оглядев своих подчиненных, прячу рацию. Ситуация вызревает скверная: до десантного корабля из ущелья не докричаться, стало быть, подкрепления не будет. А раз так, то и поиск пропавшего генерала в складывающихся условиях повисает в воздухе. Кто будет его искать, если сейчас из проклятого лесочка выйдет не отделение, не взвод и даже не рота, а батальон или бригада хорошо вооруженных грузинских бойцов? Конечно, нас тоже набрали не из продленки, но всему имеется разумный предел.

Однако деваться некуда. Подкинув автомат, ловко перехватываю его правой рукой.

– Вы, парни, – киваю на молодых контрактников, – контролируете западное направление и конкретно балочку, по которой мы взошли сюда от реки в ущелье. Запомните: балочка – наше спасение, по ней можно мотануть вниз, если здесь сильно прижмут. Ну, а нам, мужики, придется поработать, удерживая развалины. Возражения имеются?

– Я не против, – передергивает затвор автомата Супрун.

– А чего тут возражать-то? – облизнув большой палец, поправляет регулятор прицела прапорщик. – Дело привычное.