Тут только Артем заметил, что на некоторых фотографиях рядом с Инной был какой-то морщинистый тип в кожаном пиджаке, который явно изо всех сил пыжился, чтобы казаться моложавым и стильным, а на самом деле выглядел просто смешным.

– Изменяет? – наконец дошло до него. – Инка? С этим?

– Его зовут Валерий, – оперативно доложила Ярослава, – он называет себя поэтом, а на самом деле – альфонс со стажем.

– Это невозможно, – брезгливо поджал губы Артем. – А ты уверена?

Она накрыла его ладонь своей и посмотрела на него так серьезно, что Артем почему-то сразу ей поверил.

– На все сто. Если тебе нужен более подробный компромат, я могла бы...

– Нет уж, только не это, – поморщился он. – Не хватало, чтобы ты мне притащила фотографии моей толстой жены неглиже.

– Ты на меня не сердишься?

– Яся... Ты не должна была вмешиваться, но то, что я узнал... Это отвратительно.

– Думаю, ты имел право знать, – пожала круглыми плечами она. – И что же ты намерен теперь делать?

– Как что? – насупился Иртенев. – Заниматься своей группой. Кроме Инны, там есть еще девушки. А солистку... солистку можно и заменить.

– Еще девушки... – эхом повторила Ярослава. – Слушай, а ты газет вообще не читаешь, что ли?

– А что случилось? – встрепенулся Артем. – Еще одна хорошая новость?

– Вроде того, – усмехнулась она уголком губы и извлекла из папки несколько ярких вырезок из «желтых» газет. – Я не только про Инну информацию собирала, – с извиняющейся улыбкой прокомментировала она, – читай.

«Поп-звезда избивает гримершу и фанаток!» – возмущенно вопили заголовки.

– Какой кошмар! – простонал Иртенев. – Я так и знал, так и знал, что этим все и закончится.

Лето было коротким, как фотовспышка. Может быть, все дело в стервозной подмосковной погоде, а может быть – в разноцветных таблетках, которые каждые утро и вечер Жене приносили в мерном стаканчике. Первое время она послушно глотала цветные шарики, которые молоденькая улыбчивая медсестра ласково называла витаминчиками. И только потом, когда уже бог знает сколько времени прошло, она пришла в ужас от смутной догадки – витаминчики эти хваленые что-то делают со временем, благодаря им оно несется мимо Жени, как участник легкоатлетического забега. А она тупо сидит на зрительской трибуне и даже не знает правил игры.

На этот раз Женя лечилась в экспериментальной клинике в каком-то маленьком подмосковном поселке, она точно не знала, в каком именно. Главный врач этого заведения был автором какой-то жутко популярной на Западе программы, по которой успешно лечились денежные алкоголики всего мира. В их число в один прекрасный день попала и Женя. Правила в клинике были, мягко говоря, странноватые. Пациентам запрещалось иметь хоть какую-то связь с внешним миром. В качестве исключения раз в неделю двери палаты открывались для ближайших родственников, однако процесс общения контролировался лечащим врачом, который непременно присутствовал даже при самых интимных разговорах. У пациентов не было не только телевизоров и газет, но даже... наручных часов! Доктор Бембеков считал существование по внутренним часам гораздо более здоровым и правильным. Первое время Женя путалась и сходила с ума, например, ей казалось, что день только начался, и вдруг она замечала, что за окном темнеет. «Учись воспринимать время таким, какое оно есть», – улыбался Бембеков в пегие усы. Однако приверженность к нетрадиционной медицине не мешала ему пичкать подопытных алкоголиков разноцветными таблетками явно психотропного действия.

Когда родители однажды заявились в ее палату с арбузом, Женя поняла, что, скорее всего, сентябрь давно наступил. Арбуз этот, огромный, полосатый, с желтоватым бочком, словно вернул ее к реальности, вырвал из затянувшейся спячки. Женя ничего тогда родителям не сказала, но вечером, вместо того чтобы привычно проглотить «витаминчики», спрятала их за щекой, а потом спустила в унитаз. Так же она поступила и утром, и на следующий день.

Женя точно помнила тот день, когда ее, отчаянно сопротивлявшуюся, приволокли в клинику. Произошло это двадцать первого марта. Выходит, она здесь уже пять месяцев! Почти полгода потрачено впустую, и все из-за сомнительных методов лечения самолюбивого врача! Жене уже приходилось лежать в подобной больнице, причем гораздо дольше, но там у нее хотя бы было время на жизнь как таковую. Там у нее был телевизор, книги, друзья, там она пела под караоке и даже участвовала в каких-то самодеятельных концертах. А здесь... Она обвела глазами палату. Четыре сдержанно-пастельных стены, широкая удобная кровать, кресло, герань на подоконнике.

Постепенно мозги ее прояснялись. Женя приглядывалась к другим пациентам и к самому доктору и в итоге пришла к неутешительному выводу, что ей «посчастливилось» оказаться в самой настоящей психушке, где главным сумасшедшим был ее идейный предводитель.

Она попробовала поговорить с Бембековым. Потом поняла, что зря, но было уже поздно.

– Мне кажется, я здорова, – осторожно начала Женя, внимательно вглядываясь в его непроницаемое лицо.

– Вот как? – Его улыбка не выражала ровным счетом ничего. – И что же навело вас на эту мысль?

– Я себя хорошо чувствую, – буркнула Женя.

– А раньше разве вы чувствовали себя плохо? Мы сделали все, чтобы симптомы наркозависимости прошли для вас максимально безболезненно.

Женя вспомнила, что раньше у нее, кажется, невыносимо раскалывалась голова, особенно перед сном, и радостно поделилась наблюдением с доктором, но тот ее энтузиазма не разделил.

– Женя, вы не забываете принимать лекарства? – спросил он, не сводя с нее внимательного взгляда.

Ее голос не дрогнул, Женя всегда умела хорошо притворяться.