– Женя! Женя! Просыпайся!.. Да не волнуйтесь, все с ней нормально, просто она в глубокой отключке, – услышала она голос, доносящийся сверху и словно прорывающийся сквозь густую ватную пелену.

– Она не умрет? – Второй голос показался ей до боли знакомым, но спросонья Женя так и не смогла сообразить, кому он принадлежит.

– Да что вы говорите! – рассмеялся кто-то. – Не умрет, если пить перестанет.

– Уж за этим мы как-нибудь проследим...

Женя приоткрыла глаза, но тут же зажмурилась – свет электрической лампы пронизывающим сверлом проникал прямо в ее размягченные вязким сном мозги, и ощущение это было, мягко говоря, не из приятных.

Во рту было сухо, как в пустыне, и Женя застонала, пытаясь попросить пить, однако невнятные звуки не хотели складываться в простое слово.

– Очнулась! – обрадовались свидетели ее мини-смерти. – Женя, ты меня слышишь?

– Слышу, – прокаркала она, – где я? Ты кто?

– Сколько вопросов, – порадовался невидимый собеседник. – Как ты себя чувствуешь?

– Хреново, – честно призналась она, – я в больнице?

– В машине, – чья-то сухая, пахнущая валерианой ладонь легла на ее лоб. – Женечка, с тобой все в порядке?

Она узнала голос матери и все-таки невероятным усилием воли заставила себя открыть глаза. Она лежала на неудобной узкой кушетке, в ногах сидел пренеприятнейший улыбчивый тип в белом халате, а на откидном стульчике примостилась ее мать – губы скорбно сжаты, выражение лица угрюмо-тревожное. Женя сообразила, что они находятся в машине «Скорой помощи».

– Думаю, со мной все нормально. – Она старалась говорить тихо и веско, не хрипеть. – Ни в какую больницу мне не надо. Домой хочу.

– Домой вы попадете не скоро, – развеселился врач.

Женина мать уничтожающе на него посмотрела, и он нехотя отвернулся к окну.

– Что это значит? – нахмурилась Женя. – Что он несет? Куда мы едем?

– Женя, так больше продолжаться не может, – торжественно сказала мама. – Ты же стала самой настоящей алкоголичкой. В двадцать-то два года! Я не допущу, чтобы ты себя погубила и умерла от цирроза печени в тридцать лет.

– Да что ты несешь? – взревела Женя, окончательно придя в себя. – Не так-то много я и пью. Просто неделя была напряженная.

– Не имеет смысла спорить. – Родительница развела не знавшими маникюра руками. – Я уже договорилась в клинике, отец ждет нас там, все оплачено.

– В какой еще клинике? – Нехорошее предчувствие крабом заелозило в области грудной клетки. – Мама, у меня контракт! У меня концерты, клипы!

– Подождет твой контракт. В любом случае в таком состоянии ты работать не можешь.

– В каком состоянии? – недоумевала Женя. Боль отступила, похмельное отупение испарилось, и вроде бы она чувствовала себя как обычно.

– Женя, ты сама не понимаешь, что с тобой произошло, а это самое страшное, – вздохнула мать. – Посмотри на себя. Ты какая-то помятая, лысая, у тебя под глазами мешки, а на щеках диатез. От тебя разит потом и перегаром, ты выглядишь на тридцать с лишним лет.

– Спасибо, мамочка, мне это сегодня уже говорили. – Женя вспомнила о провалившемся интервью, и настроение у нее испортилось окончательно. Иртенев теперь ее, скорее всего, четвертует.

– В общем, мы устроили тебя в одну хорошую экспериментальную клинику. Это солидное заведение, там тебе точно помогут.

– Ну да, конечно, – усмехнулась Женя. – Только можешь не обольщаться, я не буду тратить время в каких-то дурацких клиниках. Советую тебе не платить за мое лечение. Потому что я все равно убегу.

– Женя, это не шутки...

– Да никто и не шутит. – Она рывком привела свое тело в вертикальное положение, чуть не ударившись при этом головой о крышу автомобиля. Глаза ее заметались по салону в поисках рюкзака. – Вот прямо сейчас и уйду. На ближайшем же светофоре.

Врач, до этого покорно молчавший, оживился и встрепенулся:

– Женечка, сядьте, вы же ударитесь!

– И не надо называть меня Женечкой, мы с вами еще не переспали. – Она сказала это нарочно, чтобы позлить мать. – Лучше выпустите меня отсюда по-хорошему.

– Ладно, – вдруг покладисто согласился врач, – на следующем перекрестке есть как раз станция метро. «Владыкино» вас устроит?

– Вполне, – буркнула Женя, усаживаясь на место.

Дальнейшее ей запомнилось не очень хорошо, хотя впоследствии Женя часто возвращалась затуманенными от успокоительных таблеток мыслями к тому моменту, чтобы понять, где же именно она, дура, допустила промах. Ясно дело, никто и не собирался так вот просто ее отпускать, ее сразу должны были насторожить приветливая готовность врача и мрачное молчание матери. Но Женя им почему-то сразу поверила. На перекрестке врач сделал водителю сигнал, и машина действительно остановилась. Она бросила: «Пока!», чмокнула в нарумяненную щеку мать и приготовилась открыть дверцу, как вдруг что-то пребольно впилось в ее ногу повыше колена. Женя удивленно посмотрела вниз и увидела торчащий из собственной ноги шприц. В тот момент до нее, конечно, дошло, что ее подло обманули. Сдаваться она не собиралась и приготовилась оказать врагам достойное сопротивление, но тело вдруг перестало ее слушаться. И чтобы не упасть, Жене пришлось приземлиться обратно на кушетку.