Сейчас Инна и понять не могла, почему же она пошла у Иртенева на поводу. Как только он заговорил об аборте, она должна была понять, что влюблен он не в нее, а в необъяснимую ауру успеха, которая окружала Инну с самого ее рождения, в тот синдром отличницы, который помог ей добиться того, что она имела до встречи с ним и от чего пришлось отказаться ради сомнительной карьеры в шоу-бизнесе. Ему хотелось обладать звездной женой, и он своего добился. Надо отдать Иртеневу должное, уж уговаривать он умел. «Отложим это на потом, ребенок всегда успеется, а здесь речь идет об уникальном шансе!» – объяснял он. Как одурманенная, она поверила и позволила отвести себя в дорогую клинику, где приветливые, заранее оплаченные врачи и не пробовали убедить ее в обратном. Все казалось таким очевидным и простым, но вот когда все закончилось, она, обычно сдержанная, все-таки всплакнула. Как только не утешал ее Иртенев! Он подарил ей изумрудный комплект, свозил на выходные в Париж, а потом на неделю на Ямайку. Она жаловалась или рыдала, а он отмалчивался, и она верила, что ему так же плохо. Она объясняла это завидное спокойствие не элементарным равнодушием, а сдержанным мужским горем.

Но времени горевать вхолостую у них не было. Проект был запущен, и закрутилась-завертелась Иннина сценическая жизнь. Кстати, она довольно быстро разобралась, что новая профессия ей совершенно не подходит. Но послать все к черту и бросить сцену у нее не хватило духу – Инна никак не могла забыть, что именно было когда-то положено на другую чашу весов. Она, возможно, никогда не будет мамой – первый аборт часто бывает опасным, зато у нее есть шанс блистать на сцене. Шанс, ради которого иные душу продадут, как любил говорить Иртенев, подчеркивая, что Инна еще легко отделалась.

И вот теперь Дашка, глупая, эгоцентричная, равнодушная, помешанная на самой себе, невоспитанная, с легкостью решилась повторить ее ошибку! А ведь еще пять минут назад Инна искренне недоумевала, как же она раньше умудрилась не подружиться с забавной легкомысленной коллегой, ведь, в сущности, они даже в чем-то похожи. Теперь же смотреть в Дашино пьяно улыбающееся лицо было попросту невыносимо.

– Ты нормально себя чувствуешь? – встрепенулась Дашута. – Какая-то ты бледная. Может, кофейку?

– Дашка, дура ты, – выдавила Инна, предварительно согласившись на крепкий кофе.

Даша замерла с кофемолкой в руке.

– Это еще почему?

– Просто малолетняя дура, – повторила Инна, – ничего ты не понимаешь. А потом поздно будет.

– Хочешь сказать, что я должна порвать с Резниковым? – визгливо осведомилась Даша, грохнув кофемолку на стол. В тот момент она вдруг пожалела о том, что вообще позволила Инне переступить порог своей квартиры. Эх, надо было соврать, что она не одна.

– А он-то знает о ребенке?

– Разумеется, нет! Как я могу ему сказать? В ту же минуту он забудет о моем существовании и найдет другую претендентку.

– Дашка, но он и так узнает, – покачала головой Инна. – Что ты собираешься делать? Это же тупик.

– Как будто бы я без тебя не знаю, что тупик, – разозлилась Даша, прикидывая, удобно ли под предлогом легкой истерики выставить Инну вон прямо сейчас.

– Тебе не удастся прийти в форму за три недели, – констатировала Инна. – Это же безумие. Он обо всем узнает и разозлится еще сильнее.

– Что же ты мне предлагаешь, если ты такая умная? – зло поинтересовалась Даша.

– Поговори с ним. Это самое лучшее, что ты можешь сделать.

– Еще чего! Знаешь что, дорогая моя, – прищурилась Даша, – у меня закончился кофе, так что ничем угостить тебя не смогу.

– Понимаю, – вздохнула Инна.

– Какая ты догадливая! Справишься сама или подать тебе плащ?

Инна покачала головой и молча прошла в прихожую. Долго поправляла перед зеркалом газовый шарфик, хотя в этом не было никакого смысла. Инна лихорадочно соображала, что она сделала не так и можно ли что-то исправить. У нее был шанс помочь дурочке, но вместо этого ее выгнали вон, бесцеремонно, как приблудную дворняжку.

– Даша... – В зеркале она встретилась взглядом с бывшей коллегой. – Ты, главное, не торопись. Ты подумай хорошо, решать все равно тебе...

– Спасибо за заботу и ласку. – Даша отвесила ей низкий издевательский поклон. – Но я уж как-нибудь без ваших советов справлюсь. Милости прошу. – И она распахнула перед Инной входную дверь.

Спускаясь по лестнице, Инна прокручивала в уме неприятный разговор. И почему так получается, что в последнее время она совершенно разучилась находить общий язык с людьми, которые когда-то казались ей простыми, оттого что были до последней черточки ею изучены?

– Моя жизнь – это миллион упущенных возможностей! – Женя отпила из стакана обезжиренного молока и поморщилась.

Какая гадость, и как только люди пьют это добровольно? Вообще-то она просила у Мамонтова пива, но он почему-то решил без спросу попотчевать ее «Домиком в деревне». А она была не в той ситуации, когда можно позволить себе капризничать и предъявлять претензии. Честно говоря, Женя не ожидала, что ее вообще пустят на порог.

– Как пафосно это прозвучало! – усмехнулся Миша. – Любишь ты себя жалеть. Но на мою жалость можешь не рассчитывать. К тому же твоя жизнь только начинается.