Гумбольт извивался, пытаясь избавиться от железной хватки Дигвила. Всё-таки бывают моменты, когда рыцарь – это много, много больше, чем маг.

А руны всё сияли, всё ярче и ярче, из оставленного ножом Метхли разреза сочилась, не останавливаясь, кровь. Алиедора кричала, срывая горло, но мука не прекращалась, и помочь уже никто не мог.

Дигвил отшвырнул Гумбольта, протянул было руку к бившейся у столба Гончей… и отшатнулся. Свет пылающих рун резал, словно лезвие бритвы. По ладоням и пальцам рыцаря заструилась кровь.

Мэтр Шевверат несомненно знал, что делал, когда бросился наутёк.

Гумбольт окарачь уползал прочь. Метхли катался по полу и выл.

Сейчас руны полыхнут… и всё кончится, вдруг осознала Алиедора. Это пробилось даже сквозь боль.

Дигвил, однако, не отступил. Подхватил железные палаческие клещи из жаровни, поддел ими раскалённую цепь. Краснота мигом рванулась по рукояткам, рыцарь зашипел от боли, но клещей не выпустил. Напрягся, застонал от натуги, но сумел-таки снять цепное звено со вбитого в столб крюка.

Алиедора тяжело грянулась на пол. Руны всё ещё пылали, и Дигвил отшатнулся; Гончая его очень хорошо понимала.

Последний подарок кора Дарбе действовал и явно не собирался останавливаться. Капля крови Белого Дракона не может, не должна подвергнуться пыткам. Это неслыханное унижение Его могущества. Поэтому и она, и палачи должны умереть. Крайне желательно, чтобы в страшных мучениях.

Над Алиедорой собиралось ярко пылающее облако; внимательный взгляд, быть может, сумел бы разглядеть в нём причудливо перевитые руны, такие же, что покрывали и её тело. Руны медленно вращались, сплетались и вновь расплетались, беспощадный свет резал камень, дерево и плоть, Дигвил сгрёб Алиедору в охапку, опрометью выбежал из пыточной, не подумав, однако, запереть дверь. Воющим комком боли следом выкатился и трёхглазый маг Метхли.

Алиедора вывернулась из объятий бывшего деверя. Не хватало ещё, чтобы её «спасали»! Она дёрнулась, и кандалы, едва не погубившие её там, в камере, лопнули, распавшись чёрным пеплом.

Метхли метнулся чёрной крысой куда-то в боковой проход, а Алиедора – откуда только силы взялись! – потащила Дигвила вверх, потому что знала: там, внизу, свивается упругий клубок силы и остались считаные мгновения до того, как эта сила обретёт свободу.

Камни вздрогнули, в ужасе охнули стены, застонали скрытые в их толще перекрытия. По всей подземной крепости прошла смертельная судорога, по коридорам и переходам устремились реки гудящего, сметающего всё на своём пути пламени.

Попадавшихся по пути магов, растерянных, перепуганных, бестолково размахивающих посохами, Алиедора просто сшибала с ног. Не до них.

Она и Дигвил успели выброситься из дверей невзрачного домика за миг до того, как из всех его окон вырвался истребительный огонь. Что стало с чародеями, застигнутыми пламенем внутри, Гончая не думала. Как была, в рваной, окровавленной одежде, бросилась туда, где смирно стояли гайто пограничной стражи. Неуклюжие големы тупо глядели на беглецов, не имея приказа, как действовать в таком случае, – видать, со времён самого Харпаха никто не дерзал посягнуть тут на авторитет Державы Высокого Аркана.

Дигвил никак не мог угнаться за невесткой, бежал, запыхавшись. Да, потолстел деверь, потяжелел. Видать, не слишком бедствовал у магов Навсиная или где там его носило всё это время…

Счастье, что скакуны стояли под сёдлами.

– Да не волохайся ты там! – совсем не по-благородному выкрикнула Алиедора, когда Дигвил замешкался, возясь с привязью.

Гикнула, ударила пятками – и гайто сорвался с места. Хороший, сильный, досыта кормленный.

Их никто не преследовал.

Здесь, на самом юге Державы Навсинай, укрыться смог бы и глупый. Густые леса под стать тем, что служили домом народу сидхов, тянулись почти от самого побережья. Нет, здесь хватало городов и городков, узких быстрых рек и распаханных, несмотря на лихолетье, полей – но леса прямо-таки манили непроходимыми чащобами, где так легко затеряться. У магов Навсиная хватает забот и без нас. Поищут и перестанут.

– Стой! Да стой же! Алиедора!

Дигвил. Скачет, нагоняет, размахивает руками – наездником он всегда был отменным. Сейчас заведёт скучные речи, что они слепо бегут, сами не зная куда; что у них ни оружия, ни припасов, ни даже фляжки с водой; что надо поворачивать в сторону портовых городов, где куда легче добыть всё перечисленное.

Нет, нет и нет. Да, скоро навалятся и голод, и жажда, но с ними Гончая справится. Не это сейчас главное – а то, что случилось с Тёрном. Где он? Был ли дхусс в том же подземелье или ему повезло очутиться где-то в ином месте? Во всяком случае, я отсюда…

– Не уйду, – закончила она вслух, когда Дигвил оказался рядом. Алиедора даже не стала дожидаться его слов. – Здесь останусь. Надо… вытащить тут одного… спутника моего.

Дигвил тоже спешился, тяжело дыша. Рука его привычно шарила у пояса, но там ничего не было – ни меча, ни даже самого захудалого кинжала.

– Ты безумна. Надо убираться отсюда, пока целы. Скольких магов ты спалила?..

– Я никого не палила, – огрызнулась Алиедора. – Это не я. Это… вне моей воли. Иначе очутилась бы я тут вообще, кабы оно всё выходило так просто?