Шрифт:
Глаза Алехандро счастливо вспыхнули, он простился и ушел.
– Моя сестра умерла, Деянира! А убить Ферейру мне помешал Алехандро!
Еще и помолвки-то не было, а Каролина уже успела сообщить о женитьбе Алехандро Кике. Мальчик от огорчения заболел. Он был уверен: папа уедет со своей красивой иностранкой и оставит его жить в этом страшном доме.
Дом и вправду был страшным. И то, что Аврору отправили в сумасшедший дом, ничуть не разрядило его атмосферу, скорее, наоборот – в нем бушевал Фернандо, кудахтала Элисенда, шипела Каролина, и этого было более чем достаточно, чтобы отравить жизнь кому угодно.
Недоволен своим домом был и Гильермо. Разгуливая по поселку, он повстречал свою подружку детства, Виолету, и изумился, до чего она стала хорошенькой. Поговорив с ней, он отдал должное её уму. Пригласил раз-другой на прогулку, а потом и к себе в дом на ужин. И вдруг дома отказались принять его подружку. В доме было известно, что Виолета – сестра Росы Пеньо, владелицы рюмочной «Вкус Росы», такие подружки – неподходящая компания для Гильермо. Вынесенная резолюция обсуждению не подлежала. Гильермо обиделся.
Однако вот что любопытно: точно такую же резолюцию, вынесло и другое семейство, которое было сочтено недостойным Гильермо. Роса запретила Виолете идти в дом Мальдонадо: Гильермо не их поля ягода, а такие знакомства далеко заводят! Виолета возмутилась: мнение сестры ей не указ, она уже взрослая и распорядится своей судьбой получше Росы. Роса не выдержала обиды и впервые в жизни отвесила любимой сестренке пощечину. Потом обе поплакали, покаялись и помирились.
Виолета извинилась перед Гильермо, что никак не сможет прийти к ним поужинать.
Гильермо облегченно вздохнул и очень сожалел, что так получилось: все так ждали, так готовились!
Узнав, что Аврору отправили без его ведома в лечебницу, Алехандро, справившись об адресе, сел в машину и помчался туда.
Серый халат, серые стены, обстановка, как в тюремной камере, и серое потухшее лицо Авроры больно поразили его.
– Мы немедленно уезжаем! – сказал он ей. – Тебе необходимо быть дома, мы очень без тебя соскучились!
И Аврора к величайшему удовлетворению Энкарнасьон и величайшему неудовольствию Элисенды вновь водворилась в доме.
Кике лежал в жару, не ел, не пил. Снова побежали за палочкой-выручалочкой – Исамар. Она пришла, и Кике оживился. Ей он доверил свое горе и добавил:
– Была бы ты моей мамой, я бы ничего не боялся. А с ней он уедет далеко-предалеко.
– Не уедет, а если уедет, то с тобой. И поверь, Кике, сердце человека как большой-большой дом, и живет в нем много-много людей. Твой папа может любить и тебя, и твоего дедушку, и своих друзей… Все вы уживаетесь в его сердце. Понятно, да?
– Вроде понятно, — Кике явно повеселел. — А знаешь, Исамар, если ты меня покормишь, то я поем!
– Вот и хорошо, ты должен непременно есть, Кике, чтобы вырасти здоровым, большим и сильным.
Кике поел, и Исамар стала прощаться.
– Завтра я навещу тебя, а потом уеду. Но ты обещай, что будешь всегда хорошо есть, и помни, что я тебе говорила: сердце человека – просторный дом.
Она спустилась вниз.
Внизу праздновалась помолвка Алехандро и Марты.
– Исамар – идеальная служанка для Кике, как вы находите? – протянула, томно поводя глазами, Каролина.
– Ну что, Исамар, ты согласна начать работать? – подхватила Элисенда.
– Нет, сеньора, благодарю вас, – ответила Исамар, глядя на Элисенду спокойно и прямо. – Я ни у кого не смогла бы жить в служанках. А бедности своей я не стыжусь. И не понимаю, почему вам так хотелось унизить меня перед своими гостями. Мне кажется, это стыдно.
Каролине стало неловко, но она и виду не подала, что слова Исамар ее задели.
Фернандо сожалел, что Исамар отказывается принять участие в их семейном торжестве. Леонардо, которому пора было уже уезжать, вызвался подвезти Исамар до дома.
Уходя, Исамар слышала звон бокалов и веселые поздравления, Марте и Алехандро желали долгих лет семейной счастливой жизни.
«Все кончено» – поняла Исамар, и еще поняла, что они с крестным уезжают.
Глава 7
Еще тогда, когда Пайва принялся выяснять обстоятельства смерти Урбино, дон Фернандо вызвал его к себе и поговорил с ним очень по-дружески:
– Я тебя уважаю, Пайва, сказал он, – и закон я уважаю не меньше, поэтому мне и неприятна клевета, которую то и дело возводят на мою семью. Я буду уважать тебя еще больше, если впредь ты меня от нее избавишь.