Горничная, с любопытством поглядев на Мерседес, вежливой улыбкой поздоровалась.

И опять была ночь, но увы! — не любви, а ненависти.

– Ты моя жена, ты родишь мне сына, о котором мы так с тобой мечтали, и мы будем вместе всегда-всегда, – страстно шептал Рей.

– Не засыпай со мной рядом, Рей, не засыпай, потому что я убью тебя, – отвечала ему Мерседес.

Утром Рей ушел по делам, ему срочно нужно было встретиться с Геррой, а Мерседес как разъяренная пантера металась по дому, ища возможности уйти. Но Рей хорошо платил Синэль, он дал ей твердые указания, и Мерседес все время наталкивалась на вежливую улыбку молчаливой Синэль и крепко запертые двери.

В ожесточенной подспудной борьбе прошло несколько дней. Рей не собирался сдаваться. Ферейра сходил с ума и искал Мерседес. Наконец он подстерег на улице Рея и стал требовать отдать ему дочь. Рей только усмехнулся.

– Я заявлю на тебя в полицию как на похитителя! – прошептал Ферейра вне себя от ненависти.

– А я как на убийцу! Или ты забыл, что стрелял в меня, и до поры до времени я тебе это простил.

Ферейра и сейчас бы убил негодяя голыми руками, убил бы без малейшего раскаяния и сожаления, и взгляд его откровенно говорил об этом, но сейчас он ничего не мог поделать с наглецом Реем.

Спустя несколько часов в дом Рея нагрянула полиция, с ней вместе пришел и падре Эустакио.

– Ты можешь идти, ты свободна, дочь моя, – сказал падре Мерседес. – А этот человек за посягательство на твою свободу будет арестован, – добавил он, кивнув на Рея.

Рей замер. Полицейские в ожидании стояли у входа.

– Падре, я никуда не могу идти, перед людьми и по гражданскому закону он – мой муж, и я останусь с ним, – отвечала Мерседес.

Рей, поглядев на растерявшегося падре, громко расхохотался.

Полицейские в свою очередь неприязненно поглядели на священника, принесли извинения и ушли восвояси.

Старый падре понурил голову, потом тихонько сказал:

– Бедная моя девочка! Помогай тебе Бог, – и, не сказав больше ни слова, ушел.

Мерседес молчала. Рей, смеясь, обнял ее:

– Ты ведь любишь меня, моя святая! Они ушли, а ты осталась со мной. Ты не подвела меня, не предала.

Мерседес молча высвободилась из его объятий.

– Открой двери и сними с Синэль обязанности сторожа, – вот все, что ответила Мерседес Рею.

– Твое желание для меня закон, – отвечал ей Рей. На следующий же день Мерседес вернулась в дом падре Эустакио к своему отцу.

– Я не могла, чтобы его арестовали, падре, – сказала она. – Я люблю его.

– Я это понял, – тихо и ласково сказал священник, – и дай Бог тебе сил, – прибавил он.

Аврора хоть и оказалась в весьма незавидном положении, но действовать стала решительно и целенаправленно. Для начала она попросила Хулио Сесара отвезти ее к Исамар, только эта девушка могла оказать ей помощь, и она хотела, поговорить с ней.

Исамар приняла с большим сочувствием обездоленную женщину, отзывчивое сердце Исамар заранее готово было помочь ее беде.

Услышав трагическую историю Авроры, Исамар прониклась к ней еще большим сочувствием.

– Я – мать Алехандро, – закончила рассказ о своих несчастьях Аврора, – но для того чтобы мой сын мне поверил, мне нужен брачный контракт, который спрятала у себя Элисенда. Она вступила в сговор с Фернандо, надеясь перехитрить всех и заполучить все его состояние, Только ты, Исамар, можешь мне помочь, ты одна можешь без опаски и подозрения приходить в этот дом. Я знаю, что в один миг это может перемениться, что я подвергаю тебя страшной опасности. Стоит Фернандо заподозрить в тебе врага, он не остановится ни перед чем, как не остановился в своем преследовании Марты Агирре. Он гоняется за бедной Мартой, потому что она дочь Торреальбы, которого он убил. Фернандо – страшный человек.

– Откуда вам известно про Торреальбу? – спросила Исамар.

– Много лет назад я слышала собственными ушами, как он обсуждал произошедшее со своими компаньонами. Тогда-то от ужаса я и повредилась в уме. Но ты пока вне подозрений, тебе ничего не грозит…

– Я – младшая дочь Торреальбы, – сказала Исамар, – и непременно помогу вам. А пока, чтобы чувствовать себя в безопасности, вы можете остаться у меня.

Аврора согласилась остаться. Они обе слишком много пережили и перечувствовали, чтобы нуждаться в словесных ахах и охах, выражать изумление и удивление, однако укрепившееся после столь необычных признаний чувство доверия было для каждой из них драгоценным подарком.

На другой день Исамар, заведомо зная, что не застанет дона Фернандо, отправилась к нему домой.

Энкарнасьон усадила ее в нижней гостиной, собралась угостить кофейком. Дон-то Фернандо, он ведь мог и очень скоро прийти, так что стоило его подождать. Энкарнасьон ушла на кухню, а Исамар торопливо поднялась в комнату Элисенды. Заглянула в один шкаф, потом в другой. Вот уж где не было идеального порядка! Исамар тяжело вздохнула, посмотрела на одну полку, посмотрела на другую. Ничего похожего. Внизу в шкафу стояли обувные коробки. Исамар заглянула и туда, и вдруг – о чудо! – в одной из них вместе с красными изящными лодочками лежала потертая, пожелтевшая бумага, Исамар заглянула в нее: так и есть – брачный контракт Фернандо Мальдонадо и Авроры Ускатеги! От волнения руки Исамар дрожали, когда она прятала бумагу в сумочку, подгибались колени, когда спускалась по лестнице, неуверенно звучал голос, когда объясняла Энкарнасьон, почему все-таки поднялась наверх. Потом Исамар скороговоркой отказалась от кофе и поспешила уйти, сославшись на множество дел. Энкарнасьон с недоумением смотрела на нее: какая муха ее укусила? Что это с ней?