– Чтобы ты убрался отсюда куда подальше. Балда! Жить не хочешь?

Юрка, прогоняя сонливость, мотнул головой.

– Куда убраться? – спросил он первое, что на ум пришло, хотя следовало бы спросить: почему?

– Да хоть бы на Ветлугу, к моей бабке. Пересидишь там, пока нас не возьмут, а потом объявишься. Тебя не тронут, ты чистый. Я так уже решил: если возьмут, запираться не стану, все скажу. А, не по мне это! Выкрутасы без толку, только зря маешься. Вон, с кражей. Крутили, крутили, а она, следователь эта, все раскопала. Что же, тут не раскопают разве? Все на рыбалку поехали, а потом Юрка с Черкесом куда-то подевались, а мы с Бугорком невинность из себя строим. Ну, Бугорок, может, повыпендривается, а мне зачем? У меня мозги другие. Да и все равно: рано-поздно, а всплывет все. А сколько до тех пор еще натворишь…

– Погоди-ка. – Юрка встал у воды на четвереньки и окунулся туда лицом, чтобы наконец прогнать сонливость, прийти в себя, понять… Откинулся, чувствуя, как сразу же посветлело в голове, снова потянулся к воде, и тут же чужая, жесткая рука схватила его за шею и ткнула вниз так, что он прижался лицом к обкатанным течением камням на дне речки. Она оказалась не такой уж мелкой, вода хлынула в уши, но это было ничего – а хватка не ослабевала!

Мгновение черного страха, удушье, рывок… но рука разжалась. Юрка вырвался из воды, со стоном хлюпнул воздуха, вскочил:

– Что?! Что ты?! – Он закашлялся.

Кролик угрюмо, без злобы смотрел на него:

– Ожил? Теперь дошло, что с тобой будет? Ты ведь и плавать не умеешь? Нет? Ну где тебе! Большой вырос, а дурной. Дождевой червяк.

Юрка сел, где стоял. И вдруг неожиданно для себя самого всхлипнул. От обиды… нет, скорее, от того, что только что пережил. И оттого, что Кролик, которого он привык считать полностью послушным Бугорку, даже его тени, говорит так непривычно презрительно, уничтожающе. И за его словами – призрак нового страха.

Кролик постоял рядом, потом вдруг присвистнул и потянул Юрку за рукав:

– Ты знаешь, сколько времени?! Эх, надо было еще вчера тебе сказать об этом! Они же вот-вот… Пойдем! Здесь где-то землянка. Побудешь хотя бы там. Может, обойдется. Рюкзак твой где?

– Там, у палатки, – промямлил Юрка.

– Ох! – Кролик злобно выругался. – Не успеешь ведь. А, пошли, не умрешь до утра без жратвы. А утром уходи: в село, в город, куда получится. И не смотри как теленок. Нет в башке ничего, так хоть меня слушайся, если жить хочешь. Пошли!

– Кролик… – слабо проговорил Юрка. – Может, вернемся? Мне бы выпить… легче бы стало.

Секунду Кролик смотрел на него с отвращением, потом замахнулся, но не ударил, а снова грубо дернул за собой:

– Иди! Перебьешься! Жив останешься – прямо в ЛТП иди, понял? Лечиться! Тряпье, ноги об тебя вытирать.

Юрка всхлипнул было снова, но Кролик, не обращая внимания, шагнул в заросли.

До землянки было рукой подать, но Кролик вел Юрку довольно долго, стараясь, чтобы тот хорошенько запомнил дорогу и смог наутро выбраться отсюда, а то с этого дурня станет забрести совсем в другую сторону. А ведь не парк какой-то вокруг, серьезный лес! Комарье заживо сожрет, да Юрка и с голоду умудрится помереть среди лета. Ладно уж, теперь Кролик сделал для него все, что мог. И если он еще успеет вернуться и застать Черкеса… Хотя нет, один Бугорок ничего не сделает. Он поделится и этим с Кроликом, как поделил на двоих ту, первую смерть. Но, может быть, Черкес сообразит… Во всяком случае, он не такая рогожка, как Юрка, есть надежда, что вместе они справятся с Бугорком.

Кролик подумал, что, может быть, лучше бы подойти к палатке тихо и наброситься на Бугорка сзади, но хрустнул валежником. А Бугорок, конечно, был настороже. И только Черкес, сидя у костра, мирно ковырялся в банке с тушенкой. Хотя при виде Кролика глаза его беспокойно забегали: что-то, видно, он все-таки учуял неладное.

Это таинственное появление Бугорка в лагере… И поспешная поездка – даже без разрешения заглянуть домой, собраться. И ночевали в парке: на электричку в Ветлужское опоздали, а домой Бугорок его не отпустил. Черкес сам не понимал, почему он так послушно потянулся за Бугорком, чего мог испугаться. Сказано-то всего было: «Домой нельзя, тебя там ждут». – «Кто?» – «Милиция».

И все. Будто подсекли Черкеса под коленками. И только тут, у костра, он подумал: а с какой радости его ждет милиция? Что он сделал? Ничего. Так почему же не спросил у Бугорка сразу, в чем дело? Для самого загадка. Привык слушаться его во всем.

Но вот появился Кролик. Один, без Юрки. И даже не предчувствие какое-то охватило Черкеса… нет, будто нехороший, тревожный, смрадный ветерок коснулся его затылка. Он невольно пригладил волосы.

А Бугорок ощутимо напрягся:

– Где Степцов?

Кролик молча подошел к костру.

– Ну? – нетерпеливо бросил Бугорок.

– Что – ну? – буркнул Кролик. – Не знаю. Понял? Пошел к ручью за водой и сгинул. Часа два назад, Я ходил искал, кричал…

– Не слышали, – тихо сказал Бугорок.

Кролик не ответил. Заговорил Черкес:

– А что, вам в протоке воды мало, чтобы к ручью идти?

«Ты бы уж лучше молчал!» – мысленно взмолился Кролик, но с ответом не замешкался:

– Не понравилась ему тут вода. Обмелело все. Мутная, сказал.