Потребовался я сразу же после обеда, даже сигаретку на свежем воздухе выкурить едва успел. Мысли витали далеко, я как раз подумывал, не отправиться ли вновь в поликлинику, когда все тот же Сергей срочно попросил меня зайти к начальнику.

Вид у Линевича был до крайности утомленным, словно с момента нашего расставания для моего приятеля прошло минимум двое суток без сна и отдыха.

Потому я давно не рвусь в начальники. В моем положении намного спокойнее. Сделал свое дело – гуляй! Не смело – спокойно.

Нет, в пору молодости я мечтал о карьере. О генеральских звездах, лампасах на штанах, обилии орденских планок на груди… Зато потом – как отрезало. На гражданке быть кем-то значимым не хотелось. Абсолютно. Без всякого лукавства.

– Куда едем? – бодренько вопросил я для проформы. – Вообще, будь добр, объясни по старой дружбе, что в мире деется. Радио я не верю, газетам – тоже…

– Ничего хорошего. – Линевич оторвался от созерцания целых кип бумаг и привычно провел рукой по лысине.

– Уже война?

– Нет пока. Но военные ждут в ближайшие дни. И не одну.

– С кем еще? – внутри стало неприятно.

Пусть потенциальные враги лишились превосходства в качестве, так и количеством мы давно не богаты. Прямо скажем – бедны. С серьезными противниками воевать элементарно некому и нечем.

– Хоть не с Европой. Но на границе с Китаем крайне неспокойно. Там тоже проблемы, вот жители, пока не знаю, с попущения правительства или самостоятельно, и желают перебраться к нам на незаселенные территории. Стараемся не допускать, но тут палка тоже о двух концах. Прояви жесткость, и как бы их государство не выступило в защиту «обижаемых» подданных. Сам знаешь, там нас просто раздавят – в срок, какой им понадобится, чтобы дойти до желаемой новой границы. Без шансов.

– Весело, – на душе, вопреки уверению, стало погано.

– Да уж… Есть и другие веселые новости. Президент стягивает практически все подразделения ОМОНа к столице и, частично, к Питеру. Чтобы, так сказать, больше не допустить беспорядков. Власть не волнует напряженность в провинции. Куда, мол, она денется? Большинство следственных бригад тоже вызвано сюда – найти коварных убийц. Даже нас решили потревожить. Потребовали отдать часть людей в Москву, словно имеются лишние. Тут едва на охрану хватает…

– Куда же вас столько? По следователю на человека – не слишком ли много?

– Считается – не слишком. Кстати, это тоже еще не все. Натовский контингент в Афгане, вернее, его американская часть, запросил срочной помощи. Им сейчас пришел полный капец, большой, круглый и толстый. Снабжение накрылось, современная техника – тоже, а духи воспользовались ситуацией и активизировались на полную катушку.

– Положим, те проблемы – не наши. Что-то во времена оны те же самые миротворцы весьма активно помогали в войне против нас. Пусть сейчас побудут в нашей шкуре.

Линевич с тоской взглянул на меня. Он понимал и разделял мои взгляды, более того, по своей тогдашней должности наверняка знал гораздо больше скромного мотострелкового офицера, но решения принимались на самом верху.

– Президент приказал срочно подготовить отборный кулак в районе Термеза и Кушки. Там уже все оговорено, войска будут пропущены на исходные. Как раз сейчас принимается решение, какие части и с каких направлений перебрасывать.

– Я бы на месте военных коллективно подал в отставку. Раньше этого требовали интересы государства, сейчас хотят повторить вопреки им.

– Вашингтонский обком надавил. Да и приказы не обсуждаются, Александр. Еще не забыл?

– Приказы бывают преступными. Много они хотят послать?

– Говорю – пока до конца не ясно. Но бригада моего племянника уже грузится.

– Не повезло. Что ты на меня так смотришь?

Линевич будто просил взглядом, и подобное мне не нравилось.

– Понимаешь, ситуацию ты представляешь сам. Народ там неопытный, подготовка… Не знаю, но сомневаюсь. Местности никто не знает. В общем, если можешь…

– Я же не проводник, – пришлось напомнить Константину. – Да и забыл все.

– Можно поискать других, просто время уйдет. Практически все наши давно отслужили. Сколько времени прошло! Я понимаю, ты в отставке, возраст, даже призвать невозможно, но, может, выручишь? А там вдруг ситуация изменится?

Вспомнились фрагменты подслушанного разговора.

– Ситуацию надо менять сейчас. Срочно. Потом будет элементарно поздно. Вообще, кому я это объясняю?

Глубокий вздох Линевича. Неужели ему настолько дорог племянник, что он готов цепляться за любую соломинку? Положа руку на сердце, чем я реально сумею помочь даже в случае согласия? Абсолютно ничем. Толку с меня…