Шрифт:
Затем был переезд в другой угол и, наконец, гастроли театра в Москве. Играли программу «Избранное» в Театре эстрады. Москва бурлила.
Какое счастье! Гостиница! Суточные два шестьдесят. Итого сто пятьдесят рублей в месяц. Богач! Таганка, «Современник» на площади Маяковского, Эфрос, Дом актера… Капустники!.. Харитонов, с которым мы жили в гостинице «Центральной» на Горького, водил меня в ресторан ВТО. Мы гуляли рубля на три. Но зато!.. Оглянулся по сторонам – Стриженов, Гриценко, Ролан Быков, Козаков, Высоцкий, Гердт, и все молодые, а я еще моложе. Крики: «Ты не актер, ты дерьмо!» – «А ты кто? Посмотри на себя, импотент эстрады!» Я слушал, разглядывал, жадно впитывал. Съедал по одиннадцать порций салата из капусты. Все для меня было ново, интересно.
В это время Райкин работал с Хазиным над спектаклем «Волшебники живут рядом», и кто знает, если бы не этот спектакль, я, может, никогда бы не встретился с Витей и с Милой Гвоздиковой. Там есть два персонажа – молодые волшебники, а совсем молодых в театре не было, и когда я впервые приехал в Одессу в отпуск, у меня возникла мысль найти молодых волшебников здесь. В спектакле «Парнаса» я и увидел Милу, молодую и красивую, и привел ее к Райкину, который отдыхал в санатории Чкалова, и он моментально пригласил ее на работу в театр. Так я невольно разбил ее первую семью и помог обрести вторую в этом театре. А самое главное – тогда я познакомился с Витей Ильченко и привел его к Райкину.
«Парнас» меня встретил как легионера из-за границы. Я рассказывал о театре, о Райкине, хотя рассказывать еще было, по сути, нечего. Родители пригласили Райкина на обед. Три дня все жарилось, шкварилось, фаршировалось. Почему-то Аркадий Исаакович пришел один, хотя ел за троих – я в первый и последний раз видел, чтоб он так много ел. Он не поднимал головы! Фаршированная рыба, синие трех видов, салат оливье, форшмак, отбивные, малосольная скумбрия, бычки, потом жидкое (у нас дома ели сначала второе, затем первое, и так до сих пор), бульон с манделех, фаршированная шейка, мороженое… Разговора не было – была трапеза. А мне двадцать два года, и меня ждет девушка… И я надумал пойти за хлебом, хотя хлеба на столе достаточно, но Аркадий Исаакович все понял и сказал:
– Да! Сходи! И не торопись, выбирай свежий…
У них шел разговор обо мне. Райкин меня хвалил, отец не верил (он-то меня знал), а мама собирала Райкину в санаторий то, что ему понравилось. В Одессе это закон – дать что-то с собой…
Одесситы в театре Райкина
После отпуска мы втроем поехали в Ленинград в театр. Мы с Витей и с Милой познакомились толком уже в поезде. Они меня попросили рассказать, как там в театре. Где жить? Какая зарплата? И когда наша троица появилась на сборе труппы, которая состояла из двенадцати-тринадцати актеров, нас встретили почти враждебно. Все одесситы, все молоды, красивы и застенчивы… Но мы очень полюбили театр и быстро вошли в труппу.
Хотя нет, Витя входил долго, он был молчалив, задумчив и всегда долго раскачивался. И вообще все пятнадцать лет до переезда в Москву он говорил мало. Он уже был женат, у него подрастал сын, нужно было кормить семью. А чем? Те же восемьдесят восемь рублей минус подоходный налог и двадцать пять рублей за угол…
Жили мы с ним отдельно, виделись на репетициях и спектаклях. Он и Мила постепенно входили в «Избранные миниатюры».
Началась подготовка к поездке в Чехословакию. Райкин вставил монолог Жванецкого, который я читал еще в Одессе: монолог начальника управления культуры, ругающего спектакль, этакого жлоба от культуры. Я исполнял его почти в самом конце. В верхний карман пиджака я закладывал множество красных карандашей и ручек.
Эта поездка сблизила нас с Витей. В Чехословакию можно было вывозить десять рублей (артисты всегда брали с собой колбасу, бульонные кубики, консервы, кипятильники), а мы с Витей взяли целых сто. Нам надо было их истратить до Чехословакии, в Москве, где мы были всего один день. Свободные номера в гостинице в то время найти было практически невозможно. Благодаря Райкину нам достался огромный роскошный люкс в «Национале» за одиннадцать рублей в сутки. Утром мы туда въехали, заказали завтрак в номер – икру, салаты, омлет, кофе. Истратили рублей двадцать. Пошли гулять. Пили пиво, ели мороженое. Обед заказали в номер: селедочку с картошкой, салаты, осетрину, борщ, котлеты по-киевски, пиво, фрукты – на это у нас ушло рублей тридцать. Пошли погуляли. Ужин заказали в номер, истратили двадцать пять рублей. Набрали еды в поезд – и вечером с театром рванули за рубеж…
Это была первая поездка за границу. Красавица Прага на нас произвела ошеломляющее впечатление. Готика! Соборы! Органные концерты! Ночные гуляния, ночью на улице шпекачки с горчицей и пивом… Я посмотрел чаплиновского «Диктатора», спектакль театра «Светофор».
Успех у Аркадия Исааковича был огромный. Я свой монолог выучил на чешском языке. Публика принимала прекрасно.
Затем – месяц в Словакии.
Мы с Витей немного приоделись-приобулись. Особенно не разгонишься, гонорар небольшой, и все же я купил себе первое приличное пальто из букле с черным воротником и носил его лет десять. У меня был сорок второй – сорок четвертый размер, и я покупал одежду в «Детском мире» – там все стоило дешевле.
Вернувшись в Ленинград, приступили к репетициям пьесы Александра Хазина «Волшебники живут рядом». Мы, одесситы, играли молодых волшебников – танцевали, пели, бегали, выходили в миниатюрах. Спектакль, на мой взгляд, получился не лучший, хотя там было несколько отличных миниатюр. Я весь вечер стоял за кулисами и наблюдал за игрой Райкина.
Центральная миниатюра – «Голова» – была самой острой. Аркадий Исаакович играл начальника отдела кадров сталинского времени. А Витя Ильченко с Наташей Соловьевой танцевали балетный номер на музыку Глюка.