– Но вы же сказали, что от виски он звереет.

– Это точно, – вздохнул бармен.

Уильямс сунул псу свою порцию. Бармен ловко перехватил стакан, одним глотком опорожнил его на три четверти, а остальное дал псу.

– Мы с Чемпионом благодарим вас, джентльмены, – поклонился хозяин и отвел пса за стойку.

– Налей-ка мне двойную, да побыстрее, – попросил Уильямс и залпом выпил.

Бармен улыбнулся:

– Да вы не напрягайтесь. На самом деле, трезвый он или пьяный, пес не бывает злым. Это был небольшой аттракцион. Так мы выпрашиваем себе рюмочку-другую. А поддав, Чемпион выделывает всякие забавные штучки. Это здорово помогает в торговле.

– А что он умеет?

– Ну, показывает, например, как валяется пьяный. Лает по заказу, делает сальто. Но дайте ему понюхать перчатку или носовой платок, и он отыщет владельца даже на крыше соседнего дома. Как это ему удается, не знаю.

– Наверное, по запаху, – предположил Уильямс.

Где-то за столом прозвучал обрывок мелодии. Кто-то играл на саксофоне. Играл очень громко, но прозвучало всего несколько тактов.

– Что это? – спросил Крейн.

– А, – махнул рукой бармен, – один музыкант. Их тут целая компания.

Крейн грыз хрустящий картофель.

– Кстати, – сказал он, обращаясь к О'Малли, – помнишь, нам говорили, что Сэм иногда заходит в "Каверн?".

– Трубач-то? – спросил О'Малли.

– Вы говорите о Сэме Удони? – вмешался бармен. – Он раньше играл у Валли.

– Хотелось бы повидаться со стариной Сэмом, – сказал Крейн, допил виски и спустился на грешную землю с высокого табурета.

– Вы можете увидиться с ним хоть сейчас. Только я не уверен, что он сможет поговорить с вами.

– А в чем дело? – поинтересовался Крейн.

– Джин плюс марихуана. Когда их смешивают, разговор не клеется.

– Дьявол, – покачал головой Крейн, – вот не думал, что старина Сэм этим балуется.

Бармен взял у него десятидолларовую ассигнацию, подержал, изучая ее, поверх кассового аппарата и нерешительно нажал три кнопки. В окошечке кассы появились три цифры: 4.20. Копаясь с мелочью, бармен сокрушался:

– По-моему, все музыканты курят это зелье. – Он дал Крейну пятидолларовую бумажку, три монетки по двадцать пять центов и пятицентовик.

– Может быть, за той стенкой найдется и для нас столик? – Две монетки по двадцать пять центов выпали из руки Крейна и покатились по стойке.

– Вполне возможно, – бармен смахнул мелочь в ящик. – В соседней комнате полно пустых столов.

– Может быть, вы принесете нам туда пинту ирландского и сифон? – Крейн увидел в зеркале свое отражение. Синяк под левым глазом, ссадина на виске, длинная царапина под ухом.

– Кварту, – поправил О'Малли. – Надо подготовиться к вечеринке на крыше.

– Тай! – гаркнул хозяин. Тот, выскочив им навстречу, шарахнулся в сторону и закатил раскосые глаза. Его белая куртка была покрыта пятнами.

Дым, как тонкая серая шелковая ткань, клубился под тусклой лампочкой и делал почти неразличимыми фигуры мужчин, сидевших вокруг стола, что стоял в центре.

– Фу-у, – проворчал Уильямс, – словно туман на Нот-Ривэр.

Наконец, глаза привыкли к полумраку. Шесть голов склонились перед седьмой, совершенно лысой головой толстяка, восседавшего на столе, скрестив по-турецки ноги и сложив руки на груди. Он был воплощение покоя. Он не курил, остальные курили.

– Что за чертовщина? – прошептал О'Малли.

Круглолицый открыл глаза, но они не видели. Зрачки никак не реагировали, когда Тай прошел мимо с подносом, на котором стояли бутылка, стаканы, сифон, лед, и со звоном расставил все это на столе.

– Тс-с-с, – Крейн приложил палец к губам.

– Не беспокойтесь, – Тай говорил в полный голос. – Эти парни ничего не слышат, – он наполнил стаканы. – Они погружены.

Крейн вытаращил глаза:

– Погружены?

Тай вытер стол салфеткой.

– Тот, что сидит на столе, это Брей-Мер, их погружает. Он – бог, остальные – полубоги, они еще не вознеслись к нему. Они на другом небе.

– Господи Иисусе! – воскликнул Крейн. – Откуда вам это известно?

– Я уже месяц с ними кручусь, – ответил Тай. – На следующей неделе они обещали меня богом сделать.

– Прекрасно! – Дым был сладкий, напиток горький. Крейн отхлебнул глоток и спросил: – Кто из них Удони?

– Черный, справа от вас. Это Нар-Син.

– Нар-Син?

– Ага, львиный бог.