– И что же ты хотела сказать?

Она опять его поцеловала.

– Я хочу сказать, что влюблена в своего графа, что он дает мне больше, чем заботу и наслаждение. Его любовь трогает мою душу и сердце и заставляет меня улыбаться. Твои друзья найдут это забавным, не так ли, Хоксуэлл? Я сбежала со свадьбы, чтобы быть свободной, а теперь благодарна тебе за то, что ты остался со мной.

Он уже не смеялся. Даже не улыбнулся. Он снова заглянул ей в лицо, а она увидела, что он удивлен.

– Я не умею говорить таких слов, Верити. Особенно когда это важно.

– А я и не жду. Твои действия красноречивее слов, Хоксуэлл. Самым прекрасным поступком, какой только можно вообразить, было предложение вернуть Верити Томпсон ее прежнюю жизнь. Я хочу, чтобы ты знал: в тебе есть все, что мне нужно, и я горжусь тем, что стала твоей графиней.

Он поцеловал ей руку.

– Я уже привык к мысли, что буду любить тебя без взаимности, Верити. Что хотя ты и смирилась с вынужденным браком, твое сердце всегда будет бунтовать и ты будешь сожалеть о том, что твоя жизнь не такая, какой ты ее себе представляла. Твои слова сделали меня счастливейшим человеком на свете.

Они обнялись и поцеловались. Поцелуй был особенный – нежный и искренний. Она наслаждалась его вкусом и чувствовала, как ветерок свободы уносит с собой остатки былых несчастий и обид.

Она положила голову ему на грудь. Оба молчали. Это был момент, который запомнится ей навсегда.

Они оставались в таком положении, может, час, а может, несколько минут.

– Я думаю, что нам надо найти кого-то взамен Бертрама, – наконец сказала она.

– Да, вероятно.

– Я уверена, что почти всю работу может выполнять мистер Тревис. Заключать контракты и тому подобное.

– Но тогда у него не останется времени работать на станках. Он не сможет изготавливать наконечники для сверл.

Наступила пауза. К этой теме можно будет вернуться потом, решила она.

– Мне говорили, что некий молодой человек по имени Майкл Боуман может заменить в этом деле Тревиса, если мы решим доверить ему секрет, – сказал Хоксуэлл. – Возможно, он сможет выполнять некоторые обязанности Тревиса, а Тревис – обязанности Бертрама. Важные решения будем принимать мы.

– Такое решение вопроса возможно.

– И ты его одобряешь, я полагаю.

– Оно будет означать, что по крайней мере несколько раз в году придется приезжать в Олдбери, чтобы знать, как идут дела.

– Я не думаю, что это будет слишком обременительно.

Она прижала его к себе. Любовь так переполняла ее сердце, что оно начало болеть. Он снова возвращает ей дом. Она будет управлять наследством отца, как и было предусмотрено.

Она не знала, что любовь, укоренившись в сердце, может расти и расцветать, даже если тебе кажется, что она и так уже заполнила тебя целиком.

– Хоксуэлл, как ты думаешь, слуги уже разошлись по своим комнатам?

– Наверное. А почему ты спрашиваешь?

– Хорошо бы они уже ушли, а то у меня на уме что-то неприличное.

– Ну-ка расскажи, – рассмеялся он.

– Дорогой, я провела много часов, вспоминая обо всех тех неприличных вещах, что мы делали. Я не могу себе представить, что могла бы позволить такое с каким-либо другим мужчиной. – Она встала на софе на колени, поцеловала его и дала волю своей фантазии.

Он задрал ей юбки, и она уселась к нему на колени.

– Именно так я себе это и представляла в одном сне, – сказала она, не отрывая от него взгляда. – Просто я слишком рано проснулась… до того как… – Она распахнула шаль и начала расстегивать пуговицы платья. – Разве не удобно, что это платье расстегивается спереди?

– Еще более удобно, что под ним у тебя ничего нет. Неудивительно, что я тебя люблю. Ты задумала это с той минуты, как проснулась.

– Я надеялась. – Она широко раздвинула полы лифа, так чтобы ее грудь предстала перед ним во всей красе. – Прикасайся ко мне так, как это было в моем сне, и говори, как ты меня любишь. А я буду признаваться в любви тебе. Мы будем признаваться в этом друг другу снова и снова, всегда.

– Я люблю тебя, Верити. Ты прекрасна.

Он повторял слова любви снова и снова. Он повторял их, лаская ее грудь и бедра, и между поцелуями, и как только вошел в нее. Вожделение начало свой волшебный путь к вершине свободы и безумия.

Она обхватила его за шею, а он двигался внутри ее.

– Какое это чудо, – бормотала она между стонами удовольствия. – Ты заполняешь меня всю целиком – мои чувства, мое сердце и тело.

И она знала, что так и должно быть.